Что осталось от меня — твое

— Такие вещи не делаются второпях. — Накамура опустился на свободный стул.

— Возникли сложности?

— Нет.

— Интересно, что же все-таки произошло на рынке? — усмехнулся Сато. — Такеда ничего толком не рассказывает.

— Это был стратегический ход, — пояснил Каитаро. — Чтобы возбудить интерес объекта, — добавил он фразу, которую не раз слышал от самого Сато.

— Но в конечном итоге вы все же познакомились. И кем ты представился, какую сочинил историю?

— Никакой истории. Просто человек в городе.

— Ну, по крайней мере, ты заставил ее пойти с тобой, — Сато делает большой глоток пива из банки. — И на этом спасибо. — Он постучал пальцем по лежавшему перед ним счету из кафе, куда Накамура пригласил Рину. — Итак, чашка кофе. И что дальше — какой-нибудь идиотский чизкейк? — Сато расхохотался.

— Ты встречаешься с кем-нибудь? — спросил Каитаро невозмутимым тоном. — Не говори, что у тебя нет подружки.

Глаза Сато сузились:

— А тебе какое дело?

— И она, конечно же, именно та самая одна-единственная? Ты ведь обдумал, куда двигаться дальше, верно?

Сато откинулся на спинку стула, глотнул из банки и молча, оценивающим взглядом уставился на Каитаро. А затем понимающе хмыкнул, как человек, которому удалось решить непростую задачку.

— О нет, ты же не хочешь сказать, что Рина отказала тебе? — визгливым фальцетом воскликнул он. — Я-то думал, ты бьешь без промаха, самый меткий стрелок Токио! — Теперь Сато просто сотрясался от смеха, расплескивая пиво.

Каитаро сидел не шелохнувшись, чувствуя, как лежащие на коленях руки сами собой сжимаются в кулаки, а кровь начинает бешено стучать в висках.

— В чем проблема, приятель? — Сато вновь отхлебнул пива. — Парочка поцелуев, Накамура! Если это все, на что ты способен. А твой напарник щелкнет парочку снимков.

— Я предпочитаю сам делать снимки, — пробормотал Каитаро.

— Ну, как тебе больше нравится, — пожал плечами Сато.

Одна из работающих в заведении девушек приметила мужчин и направилась прямиком к их столику.

Весь ее наряд состоял из коротенькой черной юбочки и безрукавки, на голове была надета блестящая шапочка с кошачьими ушами а-ля Мишель Пфайффер[51]. Сато без колебаний притянул ее и усадил себе на колени. Девушка-кошка с довольным урчанием запустила пальцы ему в волосы.

— Учти, Накамура, мне нужен результат! Ну и просто в качестве совета: ей не требуются долгие ухаживания. — Сато захихикал и поспешно добавил, словно утешая собеседника: — Да не волнуйся, тебе не придется ее трахать. Компрометирующее фото — и дело в шляпе.

Девушка уютно, совсем как кошка, устроилась на коленях Сато и принялась пощипывать ему мочку уха. Он жадно стиснул ее руками за талию. Затем снова взглянул на Каитаро. В его глазах вдруг мелькнуло хитрое выражение:

— Ты ведь не влюбился в нее, нет?

— Мне потребуется два месяца, — бросил Накамура. Он поднялся со стула, небрежно кивнул и стал пробираться к выходу. Лавируя между столиками, Каитаро слышал хохот Сато, который несся ему в спину. Протиснувшись сквозь толпу у стойки, он наконец выбрался из бара. Оказавшись на улице, Каитаро полной грудью вдохнул тяжелый воздух ночи и прислонился к стене здания. Бетонная стена была твердой и холодной.

«Это работа, — сказал он себе. — Просто работа».

Каитаро оторвался от стены и зашагал по улицам неспящего города.

ЭБИСУ

Случается, в нашей жизни происходят вещи — порой совсем неприметные, — которые наносят сокрушительный удар, как если бы нас внезапно ударили кулаком в живот. Последствия их могут длиться месяцами, иногда годами. Рина просыпалась, медленно возвращаясь к реальности. Все еще в безопасном коконе утренней полудремы, она позволила мыслям о Каитаро проникнуть в сознание. Воспоминания об их последней встрече наплывали одно на другое. Она видела, как сияли его глаза, когда он смотрел на нее. И чувствовала, как ее саму окутывает мягкое тепло. Даже в воспоминании это ощущение оставалось живым и терпким: тепло твоего собственного желания, рожденное желанием другого.

Рина заворочалась на сбитых простынях и повернулась на бок. Муж спал рядом. Прижавшись лицом к подушке, она ощутила исходящий от наволочки запах табака, чая и пота, но под этой волной запахов сохранился еще один, едва уловимый, принадлежащий самому Сато — аромат его кожи после душа. Рина придвинулась ближе и положила голову на плечо мужа. Она коснулась ладонью его живота, скользнула ниже, к шортам, и принялась лениво играть с его членом, чувствуя, как плоть отзывается на ее прикосновение. Муж зашевелился, просыпаясь. Губы Рины тронула улыбка, и именно в этот момент рука Сато накрыла ее руку и прекратила движение. Рина замерла. Она лежала несколько секунд, затаив дыхание. Внутри разгоралось пламя стыда. В конце концов муж сбросил ее руку и, выбравшись из кровати, начал одеваться. Рина следила за ним, вопросительно приподняв бровь. Но Сато, даже не повернувшись в ее сторону, молча вышел из спальни.