Что осталось от меня — твое

— Нет, — качнула головой Рина и улыбнулась. Она сделала паузу, чтобы охватить взглядом обилие зелени вокруг них и сладкий аромат поздней весны. — Здесь прекрасно. Отличный выбор. — Рина посмотрела на Каитаро, одетого в кожаную куртку и темно-синие джинсы — наряд столичного щеголя. — Вы не очень-то любите природу? Настоящий городской парень, — поддразнила она Каитаро, заметив печальную мину, появившуюся у него на лице. Рина рассмеялась и начала подниматься вверх по тропинке. Каитаро чуть замешкался, но затем быстро нагнал молодую женщину и коснулся ее плеча, заставив остановиться. Она обернулась, пораженная его внезапным порывом.

— На самом деле я не из города, — сказал он.

— Вот как?

— Я вырос на Хоккайдо, — произнес он каким-то плоским тоном и замолчал, ожидая ее реакции. — В маленькой рыбацкой деревушке, к югу от Саппоро.

Рина стояла неподвижно, налетевший ветер играл краем ее кружевного воротника, приподнимая его и слегка царапая шею.

— Я работал на фабрике по выращиванию водорослей, — добавил Каитаро. — Мой отец занимался рыболовством.

— Значит, вы не уроженец Токио?

— Нет.

— Кто же вы, Каитаро? — улыбнулась Рина, — Модная кожаная куртка, городской лоск…

— Подделка.

— Понятно, — медленно произнесла Рина. — А на самом деле? — Несколько мгновений она пристально смотрела ему в глаза. — Фотограф?

Пораженный Каитаро рассмеялся:

— Да. Ну, то есть это не моя работа. Зарабатываю на жизнь я другим. Но хотел бы заниматься именно этим.

— Ух ты! — выдохнула Рина и, развернувшись, вновь начала подниматься по дорожке.

Ей понравилось, как горели глаза Каитаро, когда он говорил о своей мечте. Все еще улыбаясь, она ускорила шаг, затем сошла с основной тропы и двинулась по боковой тропинке вглубь лесного массива. Каитаро следовал за ней, держась на некотором отдалении, словно боялся не угадать, как Рина поведет себя в следующий момент. Когда же она обернулась и с улыбкой подбодрила его: «Ну же, не отставайте!», он тоже радостно заулыбался и пустился догонять ее.

Позже они сидели в небольшом кафе на берегу пруда. Легкий ветерок рябил воду, солнечные блики играли на поверхности, по которой скользили к прибрежным камышам бурые утки, там птицы шумно плескались и ныряли в поисках пищи. Рина чувствовала, как солнце приятно припекает спину, видела свою длинную тень, лежащую на траве. Она тихо вздохнула и прикрыла глаза. На душе было спокойно, такого покоя Рина не ощущала уже очень давно. Кафе было крошечным, скорее, киоск с несколькими столиками, расставленными вдоль воды. Когда они вышли к пруду, то прямиком направились к этой «стекляшке». Рот Рины наполнился слюной: на витрине красовался малиновый чизкейк. Устремленные на нее глаза Каитаро блестели.

— А не съесть ли нам по кусочку? — нерешительно пробормотал он. Рину насмешила его робость, она улыбнулась уголком рта. — Нет, я не хочу принуждать вас, если чизкейк — это лишь моя слабость… — добавил он.

— Я тоже люблю чизкейк, — сказала она, поворачиваясь к нему.

«Лицо Каитаро просияло. Он заказал две порции.

Когда тарелки опустели и их отставили в сторону, на стол легла черная папка Рины. Конечно, глупо было приносить с собой фотографии — давнишние работы, — и все же Рина захватила их, чтобы показать Каитаро. Сейчас он держал в руке одну из них. Рина видела: он внимательно рассматривает снимок, оценивая, как схвачены отдельные элементы пейзажа, анализирует угол падения солнечных лучей, пронизывающих воду. Это была ее любимая фотография. Последняя из тех, что участвовала в выставке незадолго до того, как Рина навсегда оставила работу фотографа. Тираж был небольшим, всего пять экземпляров большого выставочного формата. Все они были распроданы. У Рины остался только этот маленький снимок.

Фотография была сделана зимним днем во время поездки в Симоду. Вскоре после замужества Рина тайком удрала туда на один день. Она поймала на станции такси, подъехала к дому и спустилась по каменистому берегу на пляж. Скинув туфли, дошла по замершему песку до самой кромки воды. Она смотрела на набегающие волны, холодные и тягучие, катившиеся под низко висящим грозовым небом. И в тот момент, когда волна развернулась и начала оседать, Рина нажала кнопку затвора, схватив короткий луч света, пронзивший облака и ударивший в серую гладь воды. Именно тогда, стоя на пустынном пляже и всматриваясь в пейзаж через объектив камеры, оценивая игру света и любуясь силой природы, она впервые почувствовала движение младенца у себя в утробе: Сумико вплыла в монохромную картинку, словно маленькая серебристая рыбка.