Что сделает безумный скульптор из неживого камня?

Эйемора весело усмехнулась:

— Ну конечно, я помню себя.

— Так зачем?

— А зачем ты создаёшь скульптуры?

Помолчав, она продолжила:

— Понимаешь, это существо, оно действительно видело мир совсем иначе. Такое невозможно просто представить. Как будто выглядываешь в дверную щель, а за ней — просторы, которых не ожидаешь увидеть, и потом одно желание — ступить за дверь. Всё очень просто.

— И… как это происходило?

— Большую часть проделал Дмитрий… Прости, Александр Воротов, я привыкла называть его этим именем. История длительная и сложная в переложении на ваш язык. Тебе хватит небольшой её части — ровно с того момента, когда Воротов разыскал человека, способного слиться с эйеморой.

— Воротов, кто он на самом деле?

— Наш верный проводник, как и Везорина.

Существо удивительно резко переключалось с рассказа от себя к рассказу от лица Светы. Андрей никак не мог свыкнуться с необычностью такого разговора. Их действительно было две внутри одного тела, и они то соединялись в одно целое, то жили раздельно и мыслили сами по себе. Существо продолжало как ни в чем не бывало. Казалось, сейчас оно полностью стало Светланой:

— Он, Дмитрий, рассказывал о себе постепенно, ровно столько, сколько требовалось, чтобы не оттолкнуть меня раньше времени. Он рассуждал о вещах, которые мне тогда казались слишком абстрактными, но привлекательными, поначалу только как тема досужих бесед — о пределах человеческой мысли, о реальностях за ними. Везучий хитрец всегда знал, что надо делать, чтобы происходили удивительные вещи. Воротов подобрал очень удачный момент. Он всерьёз предложил мне стать чем-то вроде сосуда для потустороннего существа и показал, что нужно делать.

Света на минуту закрыла глаза и сделала несколько движений головой. Вид у неё был такой, будто она пытается найти что-то в темноте под закрытыми веками.

— Когда я пытаюсь рассказать это словами, передо мной всё как в дымке. Помню, он заставлял меня писать картины, как я делала всегда, а потом переиначивать их, дробя, накладывая и искажая черты рисунка самым невообразимым образом. Это очень похоже на то, что ты делал с некоторыми скульптурами. Всё выливалось в полотна, которые я точно не смогла бы написать сама. Так много всего происходило, но у меня не получается рассказать. Возникли необычные видения, потом сами по себе стали приходить мысли эйеморы. Поначалу было интересно, а потом — очень страшно. Я видела перед собой бесформенную тьму, принимавшую различные формы, подчас ужасные, и знала, что не имею права отвести взгляд. Вскоре тень проникла во всё, она была и снаружи, и внутри меня. Светлана перестала себя контролировать. Когда становилось совсем жутко, она кричала и звала на помощь, но иногда становилась жестокой. Она стала опасной для Воротова и остальных.

— Были и другие?

— Они до сих пор есть, Александр не справился бы в одиночку. Сообразив, что оставлять меня у кого-либо из них он не может, Воротов отвёз меня в Особскую клинику. Я к тому времени была абсолютно невменяемой, и меня забрали без лишних вопросов. Никому и в голову не пришло поверить моим рассказам о группе людей, которых он собрал в загородном доме Белквиста, а тем более о существах из другого мира. Отец узнал позже. Ох, как он был недоволен! Впрочем, он всегда ожидал для меня чего-то похожего. Не представляю, что они ему сказали, но в конце концов отец решил, что будет лучше оставить меня в клинике и закрыть глаза на дела Воротова. Что случилось потом — ты знаешь.

— Почему ты заболела?

— Я чужеродна. Я разрушаю человеческое тело.

— А скульптура понадобилась…

— Да, именно поэтому. Тело человека долго не выдержит моего присутствия внутри.

— И поэтому ты…, — Андрей колебался перед тем, как произнести «умерла», и в конечном счёте ничего не сказал — его прервали шаги на лестнице.

— У вас не закрыта дверь, господин Стрела.

В дверном проёме, поигрывая шляпой в руках, стоял человек, любивший представляться разными именами.

Андрей не мог сдержать язвительной иронии:

— Долго же мне пришлось вас ждать. Думал, вы и забыли обо мне, а работа, между тем, давно сделана.

— А я не сомневался в вас. Полагаю, пришло время оплаты? — Воротов достал мешочек с монетами, едва умещавшийся ладони, и играючи провертел его за шнурок.

— Нет, знаете, на этот раз обойдусь.

— Мудрое решение. Единственное, что вам теперь пригодится, это билет на поезд. А я вам бесконечно благодарен.

— Смотрите, что из-за вас случается, — Стрела указал на тело Картина.

Уголки рта Воротова опустились, в глазах же на мгновение задержалось хитрое веселье. Он продолжил более серьёзно:

— Мне очень жаль. Увы, его сегодняшний приход относится к тем вещам, которые я не могу предвидеть. Если бы вы выполняли ту же задачу, что и я, — Александру посмотрел в глаза Андрею, — вы бы меня поняли. К тому же я не могу отказаться от своего дела, ведь, если бы всё это не начал я, полагаю, наша гостья попросту нашла бы себе другого слугу.

— Почему он умер?