Что сказал Бенедикто. Часть 3-4

– Здесь будем играть?

– Нет, в зале.

– Там нельзя сыграться?

– Там занято.

– Господин Ленц, здесь рояль опущен почти на полтона.

– Так вы подстройтесь, – посоветовал Клаус.

– Для вас не принципиально – ля это или уже почти соль-диез?

– Играть приходится на любых инструментах. Вы готовы?

– Господин Ленц? Вы уверены, что вы хотите, чтобы я здесь играл?

– Гейнц, подстрой скрипку.

– Это скрипка Аланда. Я не могу заставлять инструмент играть фальшиво. Будем играть в другой тональности?

– Гейнц, брось аландовские фокусы. На это тут никто не обращает внимания. Подстрой скрипку.

– Под фальшивый рояль… Где зал, в котором мы будем играть?

– Первая дверь за лестницей на этом этаже.

Гейнц вышел и вернулся возмущенный еще больше.

– Зал пуст, и, как ни странно, рояль там прилично настроен. Идемте туда.

– Гейнц, там с одиннадцати тоже какая-то репетиция.

– Значит, у них одиннадцать так и не настало, хотя уже половина двенадцатого, или там уже все закончилось.

Гейнц пошел в зал, Ленц, переглядываясь с Венцелем, пошли за ним.

Венцель сел за рояль, подпер щеку ладонью, глядя на Гейнца почти с состраданием. Видя, что Гейнц готов, Венцель, наконец, открыл ноты, прищурился, вглядываясь в них, взял какие-то пробные звуки и опять посмотрел на Гейнца.

– Готовы? Я начал, – сообщил он.

Он начал и при этом что-то спросил у Ленца о какой-то ученице, Ленц отвечал ему. Игра сама по себе – разговор сам по себе. Гейнц так и не поднял скрипку на плечо.

– Вы пропустили свой такт, – напомнил Венцель. – Еще раз? Возьмите ноты, господин скрипач, раз забываете.

Разговор Ленца и Венцеля возобновился. Переиграв пару нот, неверно взятых, Венцель снова дошел до четвертого такта и посмотрел на Гейнца с недоумением.

– Вы вступаете… И…

У Гейнца темнело в глазах.

– Я знаю, где я вступаю, ты замолчать не можешь?

– Вам это мешает? Мы же просто сыгрываемся…

– Венцель, рот закрой, начни сначала и попади хоть раз по всем нотам.

– Я не понял, – улыбка Клауса Венцеля стала остро недоумевающей. – Что за тон? Ты не на плацу, солдафон, я пианист, а не ефрейтор, чтобы ты повышал на меня голос. Я понятия не имею, почему я вообще должен с тобой играть? Ты и скрипку в руках держать не умеешь, папочке-генералу захотелось тебя потешить?

– Я переломаю тебе все твои щупальца, Венцель, если ты еще хоть раз сыграешь мимо, – сказал Гейнц. – Тебе в ноты и на клавиатуру надо смотреть, не отрываясь, до расходящегося косоглазия, раз с листа играть не умеешь, а дома Бог часу не дал выучить.

Венцель оскорблено поднялся из-за рояля.

– Сядь, – приказал ему Гейнц. – Замри и слушай, господин Ленц, не отвлекайте этого косорукого недоумка, если не хотите, чтобы он вышел отсюда через окно. Тебе никогда не говорили, Венцель, что это вообще исполнялось на клавесине? И играть ты будешь завтра на клавесине. Господин Ленц, я свой привезы, думал. Что у вас есть. Тут и в помине нет того, что ты играешь, Венцель. Пиано и форте у тебя – перекличка и отражения, они отражаются друг в друге. Крещендо и диминуэндо – у тебя нет вообще. Ты всегда здесь и сейчас. Можешь звучать, можешь себе самому откликаться. Движение, динамика – у меня, ты земля и небо, а облако – это я.

– Он бредит? – ошалело оглянулся на Ленца Венцель.

– Господин Ленц, подержите, пожалуйста, мою скрипку.

Гейнц отдал скрипку, переместил Венцеля за шиворот на соседний табурет и сел к инструменту.

– Смотри, слушай и запоминай.

Венцель хотел встать, но Гейнц начал играть его партию, и он обреченно плюхнулся на табурет.

– Ты понимаешь, о чем я с тобой говорю? – уточнил Гейнц.

– Да, я понимаю…Я как-то не обращал внимания, – без прежнего гонора ответил Венцель. Он попытался заиграть еще раз и сам остановился.

– Нет, у вас как-то иначе все это звучит, я не понимаю, почему, – безнадежно оборонялся Венцель. – Может, мы еще раз начнем, господин скрипач?

– Меня зовут Гейнц Хорн.

– Как Гейнц Хорн? Это вы Гейнц Хорн? Вы друг господина Вебера?

– Я друг господина Вебера.

– Черт, как же я не подумал… Аланд… Ну конечно, стал бы он еще за кого-то просить. Он не сказал, с кем играть… Господин Ленц, но вы-то что, не могли мне об этом сказать? Вы же знали…

– Ты не спрашивал. Мог бы, конечно, в ноты взглянуть, Клаус. Дело не в сложности нотного текста, а в том, чтобы эту музыку осмыслить.

– Господин Хорн, ваш генерал попросил меня две недели назад, чтобы я сыграл на концерте с одним скрипачом Генделя, он мне заплатил, но я не думал, что играть надо с кем-то из звездных, думал, нужен концертмейстер, поиграть, знать не знал, что концерт с вами.

– Теперь можешь начинать думать, или хотя бы начни играть, думать будешь еще сутки – столько осталось до концерта.

– …Но я не могу с вами играть! – Венцель сыграл пару частей и сам встал из-за рояля. – Я не тяну – это все ваш чертов Аланд! Я верну ему его деньги!..

– Через два года вернется, отдашь. Клаус, сядь рядом, дай свои щупальца, не бойся, ломать не буду, где есть раскаянье – там есть надежда. Господин Ленц, для вас не будет обидно, если я попрошу вас положить мою скрипку в футляр и оставить нас на час?