Что скрывает снег

Какое-то время Софийский бесцельно слонялся по резиденции. И вот, так и не найдя себе занятия, остановился у громоздкого кофейного стола и принялся перебирать разношерстные листы плотной бумаги. Яркие и безликие, простые и тисненные – они столь же различались меж собой, что и люди, их оставившие.

– Пожалуй, я выйду с визитами, – через арку объявил Софийский адъютанту, читавшему местную газету в гостиной.

Тот разом оживился.

– Позволите составить вам компанию, Сергей Федорович?

Генерал кивнул, но тут же с досадой покачал головой.

– Воскресение, поди все еще не вернулись со службы.

Сам генерал не появлялся в церкви с похорон Веры.

– Это вряд ли. Нынче горожане в храм почти и не ходят. Говорят, это истинное богохульство – слушать проповеди дьякона.

Софийский хмыкнул – дескать, услышал.

– Однако куда же мы направимся, Сергей Федорович?

И впрямь, кого же навестить, чтобы скоротать в суете этот день?

Просмотрев карточки, Софийский отобрал три: городского головы, полковника – директора новехонького кадетского корпуса, и вдовы полицмейстера.

Возможно, стоило заглянуть и к архитектору, который давно не показывался в гостиной. Говорили, он получил большое увечье. Билета Миллера на подносе не имелось, но Софийский не намеревался уходить в мелочные счеты.

– Петро, скажи, чтобы подали двух лошадей!

Софийский рассчитывал занять время, однако он ошибался. В первых двух домах он едва высидел и по две четверти часа, утомившись от забот и соболезнований. Не пришлись по нраву и заигрывания адъютанта с пухлощекими дочерьми головы.

Третьим по пути стоял особняк Миллера – столь же утонченный, как и манеры его владельца.

Архитектор встретил радушно, но не лакейски – отрадно.

Несмотря на свое ранение, он умело колдовал над чертежом почтово-телеграфной конторы, который тут же показал Софийскому.

– Сделайте милость, Сергей Федорович, взгляните. Только прошу – пока без официальности! Проект еще не готов предстать перед вами на согласование.

– Почтовая контора нужна – наша тесна стала. Это одно. Другое – тут каменное здание о двух этажах. Хорошо. Больше камня – меньше пожаров.

– Это, безусловно, большая наша напасть, – заметил Миллер.

Разговор шел легко и приятно, и Софийский бы с радостью здесь загостился, однако вскоре к обществу присоединилась дочь архитектора. Столь же безнадежно заблудшая, как и … Компания барышни рождала невеселые мысли, и генерал поспешил проститься.

Вдова полицмейстера, жившая в вытянутом вдоль улицы каменном доме, не выразила радости. Даже не улыбнулась.

Траур она не блюла.

– Я ожидала вас раньше, – сказала она, указав гостям на кресла строгой серой гостиной. Расположилась и сама, взяв в руку четки.

Подали чай – по обыкновению, негодящий. Но где взять иной, когда река не судоходна?

– Вы пришли за его бумагами?

– Чьими?

– Моего покойного мужа. Я бы охотно отдала их вам, поверьте. Но отвечу тоже, что и дядьке Мишаю: не могу. Тут их нет.

Софийский не мог взять в толк слова вдовы.

– Что за бумаги?

На почти гладком, несмотря на годы – вдова была лишь немногим моложе Софийского – лбу мелькнули встревоженные морщины.

– Те самые, Сергей Федорович… Те, в которых упоминаетесь вы.

Генерал встал с неудобного кресла и прошелся по гостиной.

– Не говорите загадками, Анна Михайловна. Это утомительно.

Вдова выразительно взглянула на спутника Софийского, слушавшего с большим вниманием.

– Андрей Павлович, прогуляйтесь-ка.

Когда разочарованный адъютант вышел, вдова, продолжая отщелкивать бусины четок, заговорила первой.

– Скажу начистоту: я вас не понимаю. Вы тревожитесь, что я могу рассказать? Напрасно. Я привыкла молчать, и продолжу это занятие. Если же вас успокоит, я поведаю вам то, что мне известно. Тогда вы убедитесь сами – знаю я немногое.

– Перейдемте к делу. О каких бумагах вы говорили?

– О тех, где вы спрятали хищение и растрату казенных средств. То есть, конечно, не вы лично, а вместе с моим покойным мерзавцем и тем третьим, счетоводом, Вагнером. Его я не знала. А настоятелю, что позорил церковь и самого господа, хватило смелости прямо здесь вымогать расхищенное…

Софийский как будто вновь оказался во дворе тюремного замка. Безукоризненная вдова ничем не походила на прожженную каторжанку, но унизила его ничуть не меньше.

Хозяйка дома отхлебнула чай, едва не расплескав. Руки ее дрожали.

– Отец Георгий шантажировал полицмейстера? – сдержав гнев, с нескрываемым сомнением спросил генерал.

– Да. Так я и узнала об этих бумагах.

– Как же это вышло?