Что скрывает снег

Архитектор так и не понял, с какой целью его навестил Софийский. В то, что ее вовсе не имелось, не верилось. Генерал-губернатор слыл человеком дела, и к добрососедским визитам склонности не имел.

Но что же все-таки он хотел? Не взглянуть же, и в самом деле, на неготовый проект почтовой конторы?

Бесцельно скользя глазами по кабинету, архитектор споткнулся о полку с маленькой деревянной флотилией. Казалось бы – сущая мелочь, но именно крохотные кораблики вновь подняли болезненную волну в душе.

Больше их ряды уже не пополнятся, а Миллер так и не успел докончить самый последний.

В притворенную дверь легонько стукнули носком ботинка – обыденная дань приличию. Тотчас же, не дожидаясь ответа, вошла Шурочка с подносом в руках.

– Как ты, папенька? Окончил работу? – спросила она, ставя на стол чашку чая.

– Да, на сегодня с меня довольно.

– Хочешь, я тебе почитаю?

– Спасибо, дочка. Только если тебе не в тягость. Я ведь вполне поправился, больше за мной ходить не надо.

– Нет, я с удовольствием! Сейчас только выберу книгу – и вернусь.

Поцеловав отца в щеку, Александра, прыгая, как ребенок, выскочила за дверь.

Она вновь стала такой же ласковой, как и в детстве. Ледяная стена, что встала меж ними, растаяла.

Улыбаясь, Миллер вспомнил утренний звонок.

Далекий голос сообщил, что все отгружено и отправлено в долгий путь с двумя сменами вагонов. Не пройдет и двух месяцев, как груз придет в город.

Шурочке должно понравиться.

Вряд ли она теперь когда-либо выйдет замуж… Конечно, думать так, и тем более – с затаенной радостью, отцу не пристало. Но… ведь из этого следовало, что она навсегда останется с ним.

***

Сотни тысяч цифр, просмотренные Романовым, все же сдались и открыли свои секреты. Имена того, кто помогал Вагнеру выводить деньги, щедро пожертвовав при этом на храм, и того, кто открыл и держал все веселые заведения, получая с них солидные барыши, оказались одинаковыми.

Окончив титанический труд, Романов больше не имел никаких сомнений. Первым звеном в цепочке был не Софийский. Он явно находился в доле, но запустил паровоз, увозящий казенные средства с железной дороги, другой человек.

Для абсолютной полноты картины не хватало лишь пары мазков, а именно – взгляда на отчеты полицейской управы.

– Я – господин Романов. Вы меня знаете? – сходу спросил инженер у околоточного, войдя в убогое здание.

Средневековье! Здесь не имелось не только водопровода, но и электрического освещения. Вся управа, по существу – деревянная хибара с тремя пристройками. И что это у архитектора никак не дойдут руки? Или, точнее, не дойдет. Романов усмехнулся своей недоброй шутке.

– Да, господин инженер, – кивнул бородатый околоточный.

– По личной просьбе господина Софийского я провожу ревизию финансовых смет городских учреждений, – уверенно сообщил Романов, несколько робея в душе. Заявление звучало довольно серьезно – но полицейский не просто имел право, а обязан был усомниться.

Однако этого не случилось.

– Рад бы помочь, господин Романов. Но только нет у нас ничего.

– А могу ли я взглянуть на кабинет господина полицмейстера?

– Да на что он вам? Последний казненный даже мебель, и ту всю разломал, да бумаги все порвал.

– Бумаги? – ужаснулся Романов.

– Да не тревожьтесь, то не важные бумаги. Все значимое-то господин полицмейстер в управе и вовсе не хранил, всегда к себе свозил.

– Значит, они так и лежат у него дома?

– Дома? Нет, они вовсе не там. Они у дядьки Мишая, поди.

Что же, вполне разумная компания для человека, открывавшего в доле китайские веселые дома да курильни.

– Не по правилам, – заметил Романов, стараясь сдержать возмущение.

– Так и господин полицмейстер уж не в нашем мире. Что ж теперь?

– И то верно. Ну, так подскажете, где сыскать китайца?

Околоточный объяснил дорогу. Можно сказать, показал пальцем – жил Мишай в двух шагах от управы.

Не прошло и пяти минут, как Романов стучал в дверь небогатого дома.

Открыл сам китаец. Грузный, с косой. Православия так и не принял.

Романов представился и объяснил цель визита.

Хозяин, улыбаясь, сделал приглашающий жест:

– Проходите, сейчас все сыщем.

Но не успел Романов сделать и нескольких шагов вглубь дома, как его свалила с ног резкая, острая боль в горле.

XX

Там, где сходятся пути

– Проклятый пес. Я все ему спускал.

Софийский прекратил раскачиваться на стуле. Он глубоко затянулся, выпустив долгую струю дыма. Пепел осыпался на китель, но генерал не заметил.

Мстительный охотничий азарт расправил его плечи, сбросив с них невидимый груз.

– Только что же это за документы, о которых говорила вдова, – вслух думал Ершов. – Те, что искал Цзи и использовал в шантаже полицмейстера отец Георгий…

– Полагаю, это доклад Вагнера. Он должен был влиться в наш общий отчет и уйти в государственную канцелярию, – отвечал генерал-губернатор. – И тогда, если бы все вскрылось, не сносить мне головы. Эх, Романов, Романов…

Софийский в последний раз затянулся и большим пальцем пригвоздил окурок к блюдцу.