Что случилось прошлой ночью

Мне хочется сказать ему, что я люблю его, все еще люблю и всегда любила… Но вместо этого я сосредотачиваюсь на том ощущении, что в данный момент он – мой.

Уткнувшись лицом в мою шею, Эйден двигается все быстрее и быстрее, а затем замирает. Когда он открывает глаза, его зрачки быстро расширяются и взгляд фокусируется на мне. Мы смотрим друг на друга, пытаясь восстановить дыхание, и я опускаю ноги вниз, когда Эйден ставит меня на пол. Подтянув брюки, он упирается ладонями в стену по обе стороны от моей головы и растопыривает пальцы. Дрожащими руками я поправляю на себе одежду и поглядываю на Эйдена, который склонил голову к плечу, все еще пытаясь отдышаться.

– Прости, – говорит он. – Я…

– Не извиняйся. Пожалуйста, не надо.

– Я был в отеле и не мог перестать думать о Фрейе, а потом я просто… – Оборвав себя на полуслове, Эйден прижимает кулаки к глазам.

– Просто что? – Я протягиваю руку и разжимаю его кулак. Поглаживаю его мягкую кожу большим пальцем: я держала эту руку в своей столько лет. Но затем мои пальцы натыкаются на обручальное кольцо Эйдена, и я резко выпускаю его ладонь из рук, как будто меня ужалили.

Не думай о ней, Наоми.

Я снова тянусь к Эйдену, но на этот раз глажу его по щеке, шершавой от щетины. Он перехватывает мою руку, но не убирает ее в сторону, а прижимает крепче к своему лицу. В его глазах плещутся эмоции, которые я не могу точно определить.

– Я просто… Хелен пришлось вернуться в Лондон по работе, и вчера я остался один и почувствовал себя… таким виноватым.

– Виноватым?

– Мне пришла в голову мысль, что если б мы все еще были вместе… Если б я не ушел, Фрейя все еще…

– Не говори так.

– Фрейя все еще была бы с нами.

Вот оно.

Его слова захлестывают меня волной, слишком высокой, чтобы преодолеть ее, слишком сильной, чтобы проплыть под ней, и я падаю ему на грудь и рыдаю. Все мое тело сотрясается от этих громких, всхлипывающих рыданий. Теплая шерсть его джемпера становится влажной, когда Эйден обнимает меня и прижимает к своей груди, а я плачу еще сильнее. Его подбородок покоится на моей макушке, и по дрожи в его теле я понимаю, что Эйден тоже плачет.

Вот что было в его глазах: сожаление. Если б только он не ушел. Если б только со мной не оказалось так трудно жить. Если б только мы оба усерднее старались сохранить семью, Фрейя все еще была бы жива.

Я бормочу, уткнувшись ему в грудь.

– Я тебя не расслышал. – Эйден шмыгает носом.

Поднимаю голову.

– Я сказала, что ты не виноват. Ты ни в чем не виноват. Ты ушел, чтобы защитить Фрейю. Я была… я была не в себе. – Новый поток слез льется из моих глаз. – Я и сейчас не в себе. Прости, Эйден.

Он крепко хватает меня за плечи и слегка встряхивает.

– Это была не твоя вина – ясно? Ты совершала ошибки, но и я тоже. Мне следовало оказать тебе больше поддержки, проявить больше понимания…

Я всхлипываю, давлюсь рыданиями, и Эйден притягивает меня обратно к себе, но мне хочется лишь рухнуть на пол и сидеть среди обломков моей жизни. Родители, муж, дочь: все безвозвратно разлетелось на миллион осколков, которые я никогда не смогу собрать воедино. С тех пор как распалась наша семья, в моей жизни всегда присутствовала тихая тупая боль, но с тех пор, как умерла Фрейя, мое сердце словно сжала безжалостная рука.

– Наоми?

Мне требуется мгновение, чтобы взять себя в руки. Я сосредотачиваюсь на том, как рука Эйдена гладит мои волосы, а его подбородок лежит на моей макушке.

– Да? – шепчу я, прижимаясь щекой к его груди и вдыхая его любимый запах «Олд Спайс». Но к аромату примешивается что-то еще: что-то другое, но знакомое.

Сигаретный дым.

Эйден снова начал курить. Он бросил вскоре после нашего знакомства, но когда умер мой папа и я стала тревожной и замкнутой, я однажды почувствовала исходящий от Эйдена запах сигарет. Хотя я так ничего ему и не сказала. У каждого из нас свои способы справиться с горем.

– Я только хотел добавить, что… что бы ни случилось, ты можешь рассказать мне правду.

Пальцы, сжимающие мое сердце, усиливают свою хватку.

Он думает, что ты лжешь. Я была права: он подозревал меня с самого начала.

– Что?! – Я резко отстраняюсь от него, но он удерживает меня за плечи.

Паника поднимается в груди. Как я могу солгать? Взять и плюнуть ему в лицо?

Потому что у тебя нет выхода.

– Ты можешь сказать мне правду. Если ты что-то сделала, ты можешь сказать…

– Ты думаешь, я лгу?!

– Я не говорю…

– Я не лгу!

– Я просто имел в виду… если ты оставила Фрейю одну на более долгое время, чем нам говорила, или пошла куда-то без нее, или…

– Я этого не делала. Я не выходила из дома.

– Наоми…

– Пожалуйста, – выдыхаю я, поднимая на него глаза. – Пожалуйста, поверь мне. Я не сделала ничего плохого!

– Ладно, ладно, ладно. Успокойся. – Эйден гладит меня по плечу. – Я тебе верю.

Позволяю ему заключить меня в объятия и пытаюсь унять дрожь в теле. Эйден может ее почувствовать.

– Прости, – говорит он, и дрожь в его голосе отдается грохотом в груди. – Я просто хочу знать, где она.