Что случилось прошлой ночью

– Вспомни, с чего все началось. С твоего беспокойства, страха, что что-то может случиться с Фрейей, пока ты спишь. Но все это часть твоего состояния. Это замкнутый круг. И мы должны взять под контроль их оба: тревогу и недосыпание.

Тони умолкла в ожидании положительного ответа. Я покачала головой.

– Снотворные таблетки ничем не отличаются от успокоительного лекарства. Они помогут тебе. Ты не поправишься, если не будешь спать всю ночь, и ваша семья не сможет вернуться к нормальной жизни. Эйден не сможет вернуться к работе. Ты не сможешь быть уверенной, что ты – хорошая мать. А ведь ты именно этого хочешь, не так ли?

Я кивнула и прижалась щекой к макушке Фрейи.

– Значит, ты примешь это лекарство сегодня вечером?

Бездыханная Фрейя, лежащая совершенно неподвижно, с посиневшими губами и бледной кожей, промелькнула у меня перед глазами. Всхлип сорвался с моих губ, и я моргнула, прогоняя видение.

– Но с ней может что-то случиться.

– С ней ничего не случится. Если она заплачет, ты проснешься. Ты ведь примешь только одну таблетку. И Эйден все время будет рядом. Ясно?

– Да.

– Так ты примешь лекарство? Или нам стоит обсудить это с Эйденом?

– Нет, я приму таблетку.

– И не забудь: только одну.

Я кивнула.

– Только одну.

Той ночью мы с Эйденом сели бок о бок на нашей кровати, и он положил бирюзовую таблетку в мою раскрытую ладонь.

– Я не знаю, а вдруг…

– Ты обещала. – Он передал мне стакан воды. – Пожалуйста, сделай это ради нас. – Эйден взглянул туда, где Фрейя спала в своей кроватке. – Ты нужна ей… Ты нужна мне. Я хочу вернуть мою Наоми.

Тяжесть его слов легла на мои плечи. Не позволяя себе передумать, я положила таблетку на язык, запила водой и заставила себя проглотить ее.

– А теперь спи, любимая, – сказал Эйден. – Когда она проснется, я ее покормлю. Даже одна полноценная ночь сна очень тебе поможет. Скоро ты почувствуешь себя лучше.

Я легла и повернулась на бок, не сводя глаз с кроватки Фрейи. Эйден придвинулся ближе, обвил рукой мою талию и поцеловал меня в затылок.

– Я люблю тебя, – прошептал он мне в волосы. – Очень сильно.

Я кивнула, но ничего не ответила. Вместо этого продолжала наблюдать за Фрейей, даже когда веки отяжелели, дыхание начало замедляться, и, наконец, я больше не могла сопротивляться сну. Мои веки затрепетали, закрываясь, и Фрейя исчезла из виду.

33

Окошко в двери моей камеры открывается, и в него кто-то просовывает пенопластовый стаканчик, из которого идет пар.

– Ваш чай, Наоми, – говорит полицейский.

– Спасибо. – Я встаю с кровати и беру стаканчик, скрипнув пальцами по его поверхности.

Окошко закрывается.

– Эй, подождите! – Я встаю перед щелью, чтобы полицейский мог меня видеть.

Он выжидающе смотрит на меня.

– Э-э… Мне нужно знать. Моему парню уже сообщили, что я нахожусь под стражей?

– Как его зовут?

– Руперт Бертон-Уэллс.

– Нет, не думаю.

Я киваю и опускаю взгляд на стаканчик в своих руках. Мне нужно поговорить с ним. Мне нужно сказать Руперту правду. Всю до конца.

– А я могу позвонить ему?

Он разглядывает меня.

– Я спрошу сержанта охраны. Кто-нибудь придет и даст вам знать.

– Спасибо. Я очень вам благодарна.

Полицейский кивает и закрывает окошко, и внутри меня все переворачивается от металлического скрежета запоров.

– Наоми, вам разрешен телефонный звонок.

На этот раз у открытой двери, положив руку на связку ключей, стоит женщина-полицейский. Я уже видела ее раньше. Эта женщина водила меня на обследование.

Шаркающей походкой выхожу из камеры, и женщина-полицейский оставляет ее дверь открытой. Я следую за ней, а мой разум лихорадочно работает. Что я скажу Руперту? Что мне следует ему сказать? Как бы гладко я ни изъяснялась, как бы красноречиво ни описала свое душевное состояние в тот момент, он не поймет. Руперт слишком хороший, он никогда бы не совершил ничего подобного и не сможет сопереживать тому, кто способен на такое.

Женщина подводит меня к зеркальной телефонной будке, расположенной у стойки охраны, объясняет, как пользоваться телефоном, и отходит в сторону, остановившись всего в нескольких шагах от меня. Снимаю трубку с крючка, и в зеркале отражается мой искаженный силуэт. Меня в нем невозможно узнать.

Подношу трубку к уху, и в ней снова и снова звучат гудки. Позволят ли мне набрать номер еще раз, если Руперт не ответит или…

– Алло?

– Руперт.

– Наоми? Почему ты звонишь с незнакомого номера?

– Я в полицейском участке. Руперт…

– Что-то случилось? Они нашли Фрейю?

Я закрываю глаза и прислоняюсь головой к телефонной будке.

– Ее нашли… Ее больше нет.

– О, Наоми…

– Руперт, мне нужно, чтобы ты меня выслушал. Пожалуйста.

Я жду. Руперт не возражает, но его дыхание становится шумным.

– Меня арестовали.

– Что…

– Полиция считает, что я убила ее, – перебиваю его. – Я этого не делала, клянусь.

Он ничего не говорит. Не положил ли трубку?

– Руперт… скажи, что ты мне веришь.

– Конечно, я верю тебе, я знаю, ты никогда бы не причинила ей вреда. Не могу поверить, что это происходит…

Нужно сделать это быстро и тихо. Сержант охраны смотрит в экран компьютера, но наверняка подслушивает мой разговор. Я не хочу причинять боль Руперту. Но придется.