Что случилось с Олечкой под новогодней ёлочкой

— Не уходи от ответа, — разумно решила сделать вид, что мне таки да, абсолютно все равно на его осведомленность.

— Сама посуди, каравайчик, — продолжая хозяйничать на моей кухне, стал говорить Георгий. — Мы уже не школьники. Да и ты… — он оценивающе заскользил по мне взглядом, — стала не столь аппетитной. Но это не важно, — вернулся к нарезке теперь уже овощей молодой человек. — Мы не дети, понимаешь? Если постоянно оглядываться на прошлое, оно утянет с головой. И ничего, кроме воспоминаний не останется. Вот ты помнишь, кем я хотел стать, после окончания школы?

Я как раз присела на табуретку и во все глаза взирала на Филимонова, когда он задал этот вопрос. Помню ли я? Конечно помню. Будучи влюбленной как последняя идиотка, я старалась разузнать об объекте своей любви как можно больше. В то время, когда все млели от солиста группы «Руки вверх» и мечтали выйти замуж за Сашу Асташонка из другого бойсбэнда «Корни», я радовалась лишь тому, что Гоша учится со мной в одном классе.

— Ты хотел стать актером, — наконец, произнесла, прогнав накатившие воспоминания.

— Глупое желание не находишь? — хмыкнул пожарный, и, отрезав крупную дольку огурца, стал аппетитно ей хрумкать. И так сразу есть захотелось, что я не удержалась и стащила с тарелки кусок сыра.

— Нормально желание, — прожевав, ответила. И потянулась уже за колбасой.

— Аф? — напомнил о себе Зефир. Пришлось брать и на его долю.

— Нет, — не согласился со мной Гоша. — Чем я могу помочь, играя роль? Кому? И зачем мне это? После школы я действительно попробовал поступить в соответствующий ВУЗ. Чего уж там… поступил.

А вот в этом я не сомневалась. Актер из этого хитреца был отменный. И не поймешь: когда он говорит серьезно, а когда шутит. Вот помню, как-то в школе он по приколу выкрикнул в коридоре, что любит меня. Тогда все смеялись, улюлюкали, показывали в мою сторону пальцем. Девчонки изображали страдания. А он стоял с таким выражением лица, что я бы может, глупая школьница, и поверила. Не знай его достаточно хорошо, чтобы не воспринять его слова всерьез.

— И что произошло потом? — Мне действительно стало интересно. Всегда любопытно узнать, как сложилась жизнь у тех, с кем ты проучился не один год.

— А потом я подал документы в совершенно другое место, — охотно продолжил свой рассказ однокашник. — И тоже смог пройти. Как умудрился, ума не приложу. Тогда и понял, что для меня важнее: прыгать по сцене, играя роль какого-нибудь шута или посвятить жизнь более ответственной работе.

— Актером быть тоже сложно, — решила встать на защиту творческой профессии.

— Возможно, для кого-то, — не стал спорить Гошик. — Но не для меня.

— И зачем ты мне об этом рассказываешь? — задала очередной вопрос и утащила уже два куска сыра и один колбасы.

— Чайник поставишь? — не торопясь продолжить щекотливую тему, проговорил пожарный.

Молча встала, проверила количество воды в чайнике и нажала на кнопку. Нам хватит. Потом вернулась к столу и присела на нагретое место. Пекинес пытался занять его, но я легко сбросила его передние лапы с края сидушки. Еще чего. Знаю я, на что он целит свой лупоглазый взгляд. На колбасу. А вот не дам ему паштет. Пусть знает, как куски у хозяйки вымогать.

— Ты опять пытаешься уйти от ответа, — проворчала, внимательно следя за действиями незваного (или уже званного?) гостя.

— А что ответить? — пожал плечами тот. — Именно тогда я и понял, что не стоит гнаться за тем, что нужно другим. Вот хотели родители, чтобы я, сын театрального деятеля и актрисы, стал актером. А я стал пожарным. Знаешь, какой скандал был? А у меня будто от сердца отлегло. Я даже ни с кем из школы не общаюсь. Они писали, звонили. А мне все это без надобности стало.

Неожиданное откровение. Потому что о компании Гоши я тоже знала достаточно хорошо. Славка, Санек, Федька, Гришка и Никола — вот эти пять парней были закадычными друзьями Георгия. Во всем поддерживали друг друга. Помогали… Неужели, он перестал с ними общаться?

— Быть того не может, — я не могла поверить в последние слова пожарного.

— Может, — спокойно произнес он и, собрав со стола грязную посуду, пошел к раковине.

— Я потом помою, — спохватилась я и тоже встала, чтобы разлить по чашкам чай.

Гошка не стал спорить и отошел к столу. Устроился на табуретке, ближайшей к той, на которой я сидела, и стал собирать себе бутерброд. Вскоре и я присоединилась к парню, ставя перед ним чашку с горячим напитком. На этот раз положила три ложки сахара. И не стала издеваться над однокашником — заварила ему черный чай.

— А помнишь, как я тебе в любви признался?

Я чуть было не поперхнулась своим чаем, услышав этот вопрос. А уж когда до меня дошел смысл… Я ведь только-только вспоминала об этом моменте. Солгать или нет? Если скажу, что помню, он может подумать, что я по-прежнему к нему неравнодушна. А если обману… Совесть загрызет.

— Было не смешно. Шутка, если честно получилась так себе, — рискнула сказать правду.

— А что если это была не шутка? — огорошил Гоша.