Что такое Багинот

– Олаф, Олаф… – опомнилась, вошла в роль и томно всплеснула холеными руками она. – За кого ты меня принимаешь, мой рыжий медведь… Какие тайны… Какие секреты… Если такая женщина как я приглашает ночью в уединенное место такого мужчину, как ты… это может означать лишь одно…

– Н-но… – голубые глаза отряга по мере усиления интенсивности нового света, пролитого на ночное свидание панически замигали и заметались по стойлу в поисках путей к отступлению. – Если это то, что я думаю… то… ты планов не строй… я не могу на тебе жениться… У меня невеста…

– Невеста! – презрительно фыркнула оскорбленная до глубины души брюнетка. – Невеста! Какая-нибудь деревенская девка! Да разве она может потягаться со мной?! Погляди хорошенько: разве у нее такие же длинные волосы цвета воронова крыла? Разве у нее такие же черные как угольки глаза? Разве может у нее быть такой же стройный стан и благородной бледности тонкая кожа как у меня?!

Олаф отдался предложенной задаче на сравнение со всей ответственностью.

– Нет… Конечно, нет… – грустно покачал он головой через минуту. – Она – богиня любви и красоты… А ты и впрямь бледная, тощая, и волосы у тебя жидкие, и будто немытые, а глаза какие-то больны…е… Послушай, но ты же сама меня спроси…

– Мужлан!!! Хам!!! Негодяй!!! Дикарь!!!..

Тонкий, как стенка мыльного пузыря, налет куртуазности слетел с фиолетовой дамы в мгновение ока, и вместо роковой обольстительницы перед ошарашенным юношей предстала разъяренная фурия с горящими как угли глазами и развевающимися в отсутствующем ветре будто немытыми волосами цвета ночного мрака. Олаф шарахнулся от нее, покрутил пальцем у виска и боком-боком принялся пробираться к выходу.

– Дура набитая…

– Ах, значит, вот ты как!!!.. – подобно черной мамбе яростно прошипела она, вскинула руки, замахала ими, заперебирала, будто принялась плести незримую паутину, и свет в очах растерявшегося отряга вдруг замигал заполошными неровными вспышками и стал меркнуть. – Не хочешь по-хорошему – будет по-моему!!!..

С последним выкриком рыжий конунг покачнулся, как пьяный, едва не упал, но в последний момент успел ухватиться за дверцу стойла и грузно повис на ней, неуклюже, боком, не в силах ни бежать, ни идти, ни стоять, ни кричать…

– Сейчас ты мне всё расскажешь, отряжская дрянь… всё расскажешь… всё… – монотонно запела себе под нос колдунья, тонкими нервными пальцами ловко вытягивая из напряженно замерцавшего лиловым и низко загудевшего воздуха остатки невидимой сети, связавшей молодого северянина.

Когда в нос Олафу ударил сладкий, тошнотворный, преследовавший его весь вечер запах – запах ее духов – затуманенные глаза его слабо приоткрылись, и тут же встретились с пылающими угольями ее сверлящего, прожигающего и выжигающего до глубины души взгляда.

– Говори, ничтожество… я приказываю тебе… силами, подвластными мне… заклинаю… куда…а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!!!!..

Длинные желтые зубы молнией мелькнули у лица отряга, застывшего в муке беспомощной неподвижности, и сомкнулись на соблазнительно обнаженном плече ведьмы.

– Мерзкая тварь!!!.. – фиолетовая ведьма мигом забыла про спутанную по рукам и ногам жертву и вскинулась было с самыми убийственными намерениями, но мощные зубы в мгновение ока клацнули еще раз, смыкаясь теперь уже на ее щеке…

И колдунья сдалась. Завывая и зажимая руками раны, бросив недовязанные волшебные путы распускаться под весом собственной магии, она опрометью кинулась прочь. А над всё еще недвижимым, но уже изо все сил мычащим и таращащим изумленные очи отрягом заботливо и нежно склонилась его спасительница.

Старая черная кобыла с белой звездой на лбу.

На то, чтобы суметь оторвать себя от угрожающе перекосившейся и отчаянно скрипевшей дверцы и встать вертикально, у юного конунга ушло еще минут десять. Всё это время вороная лошадь не отходила от него и не спускала враждебного взгляда с ворот конюшни ни на миг. Но минуты шли, к Олафу возвращались силы, ведьма не появлялась, и напряжение из дикого взора кобылы постепенно уходило, сменяясь отчего-то неуверенностью и волнением.

Первое, что сделал северянин, едва утвердившись на ногах – распахнул жалобно скрипнувшую дверцу стойла, тяжело ступая, подошел к замявшейся нерешительно лошади, обнял ее за шею и поцеловал в теплую бархатистую морду.

– С-спаси…бо… – с усилием шевеля непослушными пока губами, тихо проговорил он. – С-спа… сибо…

И опешил.

Потому что кобыла улыбнулась, кивнула большой черной головой и прошептала ему на ухо:

– Счастлива была помочь тебе, мой конунг…

Олаф замер, испуганно прислушиваясь к происходящему внутри его головы.

Кажется, последствия заклинания проклятой ведьмы будут еще сказываться долго и неожиданно.

– Э-э-э… – пересохшим горлом сипло выдавил он.

И, помолчав немного, на всякий случай вежливо, но невпопад добавил, старательно глядя под потолок:

– Б-будете проходить м-мимо… з-заходите…

Лошадь тихо заржала.

– Лучше ты скорей возвращайся… сын Гуннара…

– АОС?!..

– Узнал, узнал!.. Я им всем говорила, что ты меня узнаешь в любом обличье, а они не верили!

– Но… Аос?!.. Как ты?!.. Откуда?!.. Кобыла?!..