Что такое интеллектуальная история?

Глядя на историю с этой точки зрения, Хонт рекомендовал «выбросить за борт концептуальный багаж XIX и XX веков», отказаться от идеи третьего пути, пролегающего между либерализмом и марксизмом, и отнестись с недоверием к понятию модерности. Он был уверен, что интеллектуальная история в значительной степени существует в виде «прикладной политической идеологии»[137]. Герберт Баттерфилд усматривал в вигской интерпретации истории апологию английского национализма. Историки-виги старались замаскировать реальный процесс становления нового мира XIX в., возводя его к истории прежних эпох и к отечественным традициям. Таким образом они создавали «ложное историческое сознание». В глазах Хонта главным в Кембриджской школе было то, что она пыталась продолжить дело Баттерфилда. Кембриджские историки делали это двумя способами. В основе первого из них лежала работа Покока о влиянии идей Макиавелли. Хонт называл английский макиавеллизм «стержневым дискурсом вигской интерпретации истории» и подчеркивал связь между двумя исследователями; в самом деле, в 1952 г. Покок защитил докторскую диссертацию под научным руководством Баттерфилда. Вторым важным аспектом деятельности Кембриджской школы, по мнению Хонта, служили труды Данкана Форбса. В 1960-х и 1970-х гг. Форбс дал поразительно детальную панораму того, как Юм опровергал «вульгарное вигское» утверждение, будто британская свобода своим рождением обязана протестантизму и бунту[138]. Согласно «скептической вигской интерпретации» Юма, основой всех форм свободы скорее являлась гражданская свобода, опиравшаяся на защиту собственности и сложившаяся в ходе постепенного развития торговли. Не существовало никакой изначальной саксонской свободы, а для гражданской свободы не требовалось наличия свободы политической. По мнению Юма, для насаждения гражданской свободы по всей Европе в повторении там английских гражданских войн XVII в. не было необходимости. Хонт видел свою задачу в том, чтобы развить интерпретацию Форбса, отказавшись от его «пренебрежения политической экономией». Достижение Адама Смита заключалось в разъяснении тезиса, согласно которому источники современной свободы лежат в торговле. Смит следовал аргументам Юма, но намного более точно раскрыл происхождение свободы. Как он считал, и Римскую империю, и государства феодальной Европы погубила роскошь. Впрочем, после падения империи некоторые римские города, занимавшиеся коммерцией, уцелели, продолжая использовать издавна сложившиеся торговые пути на Восток. Именно пристрастие феодальных элит, существовавших в крупных монархиях, к потреблению предметов роскоши, поставлявшихся из стран Востока, подорвало их социальную и политическую мощь. Согласно точке зрения Смита в реконструкции Хонта, не ренессансный республиканизм был источником европейской свободы. Итальянские города развивались экономически (и, соответственно, в них укреплялось аристократическое самоуправление), но лишь потому, что они снабжали европейские монархии во время Крестовых походов. Смит делал печальный вывод, что европейская свобода не являлась следствием свободы политической. Он признавал, что «политические и коммерческие игроки всегда преследуют краткосрочные интересы, не желая видеть долговременных последствий». Торговля росла лишь благодаря тому, что экономические потребности войны порождали милитаризованную элиту, ценившую гражданскую свободу. Распространение гражданской свободы по Европе было «следствием соединения роскоши и войны».