Что такое историческая социология?

Как и у Секкома, в поле зрения Адамс лежит внутренняя динамика семей эпохи раннего Нового времени, однако в ее анализ включены некоторые стороны, которые упускаются Секкомом и другими исследователями. Она сосредотачивается на отношениях между родителями и детьми и в особенности на дифференцированных статусах и положении старших сыновей, младших сыновей и дочерей. В какой-то мере Адамс удается проникнуть в суть отношений между сиблингами (детьми одних родителей), поскольку с точки зрения амбиций, присущих семьям элит, эти отношения имеют такое значение, какого они не имеют для семей крестьян и пролетариев, изучаемых Секкомом (несмотря на то, что в модели Шанина различия между сиблингами являются решающим элементом формирования межпоколенческой мобильности).

Патриархальные семьи не преследовали свои интересы, обособившись от других. Они постоянно наталкивались на сопротивление других таких же семей, конкурировавших за политическую власть и экономическое преимущество. Патримониальные государства Европы раннего Нового времени не имели четко установленных внешних границ. Их институты также не были четко дифференцированы: армии, суды, сборщики налогов, общественные службы, церкви, — все эти государствоподобные задачи, взятые на себя данными протогосударствами, выполнялись конкурирующими и взаимопересекающимися организациями, входившими в состав патриархальных семей. Государства раннего Нового времени по сути представляли собой сплав притязаний и потенциалов семей элит. Проанализировав, каким образом эти семьи стремились обезопасить свои интересы на столь неопределенной и зыбкой почве, Адамс показывает, что динамика образования государства настолько же обязана конкуренции семей, насколько она обязана той разновидности конкуренции между правителями, которая акцентируется в модели Тилли (разобранной нами в пятой главе).

Сосредоточение Адамс на внутренних отношениях патриархальных семей элиты (и на взаимодействиях их членов) вскрывает некий аспект образования государств, игнорируемый другими учеными, которые не могут исследовать (или зачастую даже признать) семейную и гендерную динамику. Адамс делает вывод, что семьи элиты редко сражались друг с другом за власть и привилегии. Напротив, они шли на компромиссы, составляя договоры и пакты, чтобы поделить между собой государственные доходы и должности, а позднее — маршруты международной торговли и колониальные земли и должности. К этому пониманию Адамс приходит через развернутый разбор случая Нидерландов, которые стали первооткрывателями этого метода семейных компромиссов и тем самым пробились сквозь ряды своих геополитических соперников, построив одну из ведущих военных держав XVII века и создав колониальную империю и торговую сеть, позволившую голландцам на десятилетия достичь экономической гегемонии в Европе. Внимание Адамс к семейной динамике (и ее выделение глав патриархальных семей в качестве ключевых политических акторов в Европе раннего Нового времени) позволяет ей увидеть (как этого не видели предшествующие историки и социологи) новаторский путь Нидерландов в направлении образования государства. Поэтому-то прежние ученые, сосредотачивавшиеся не на семьях, а на индивидуальных акторах, демонстрируют менее завершенную картину процесса образования государств и глобальной экспансии.

Книга Адамс высвечивает семейную динамику, однако ее цель отличается от цели Секкома, которого прежде всего интересуют прослеживание и объяснение изменений, с течением времени происходящих с формами семьи. Патримониальные семьи Адамс в исследуемые ею столетия демонстрируют неизменность существования и относительную стабильность своей внутренней структуры и динамики. Вместо этого ее целью является объяснение образования государства. Мунира Шаррад (Charrad, 2001) избирает иной, хотя и комплементарный подход: ее цель — объяснить разные политики в отношении прав женщин, принятые в постколониальном Тунисе, Алжире и Марокко.