Что такое «навсегда»

Я не очень много слышала о Бекки, но узнала ее с первого взгляда. Как и сказал Уэс, она была худая и угловатая, с короткой стрижкой, едва прикрывающей шею. Черный топ, шнурок с бусинами на шее, а губы накрашены бордовой помадой, которая оставила яркий след на ободке кофейной чашки.

Уэс сидел напротив и что-то говорил, а она слушала так внимательно, словно он рассказывал самые важные вещи на свете. Возможно, так и было. Наверное, он открывал ей свои самые заветные тайны. Или задавал вопрос, которого напрасно ждала я. Мне никогда этого не узнать.

Не помню, как я вернулась в машину, включила зажигание и уехала. До меня постепенно начало доходить, что наша дружба была временной. У нас обоих был перерыв, но в режиме ожидания находились не наши отношения, а мы сами. Теперь мы снова двигались вперед, и что с того, что какие-то вопросы остались без ответа? Жизнь продолжается, нужно идти дальше – кому, как не нам, это знать.

Глава 18

Мама достаточно беспокоилась обо мне. Теперь настал мой черед. Она и раньше много работала, но я никогда не видела ее такой, как сейчас. Может быть, дело в том, что в последнее время она постоянно была у меня перед глазами – по шесть-семь часов в день. Я слышала ее телефонные разговоры и стук клавиш, когда она отвечала на письма, и наблюдала нескончаемый поток подрядчиков, риелторов и клиентов, вливающийся в офис.

Наступило двадцать третье июля, до сдачи таунхаусов и праздника по случаю их открытия оставалось чуть больше двух недель. Всем остальным казалось, что дела идут хорошо, но мама все равно была недовольна: то предварительными продажами, то установленными недавно мраморными ваннами, то несколькими подрядчиками, которые почему-то требовали выходной чуть ли не каждое воскресенье. По маминым словам, они слишком беспокоились о таких мелочах, как отдых и сон, вместо того чтобы стараться сделать все безупречно и раньше срока.

Я и прежде замечала, что мама выглядит усталой и почти никогда не улыбается. Но только теперь поняла, насколько это серьезно. Я бы обратила внимание и раньше, если бы не мои собственные проблемы. Однако после той злополучной встречи с Уэсом я перестала противиться своему наказанию. Даже странно, как легко мне удалось вернуться к прежней жизни. Я начала забывать ту девушку, в которую превратилась, – может быть, не бесстрашную, но, по крайней мере, не такую перепуганную. Моя жизнь стала тихой, спокойной и упорядоченной. А мама жила в бешеном темпе, в постоянном напряжении. Казалось, она никогда не спит, сильно похудела, темные круги под глазами проступали даже под слоем консилера. Все чаще, глядя на нее, я замечала тревожные признаки. И поэтому внимательно за ней следила.

– Мама, – я подошла к двери кабинета, держа в руках сэндвич с куриным салатом, который заказала ей на обед, – тебе нужно поесть, прямо сейчас.

Было уже полтретьего, еда пролежала у меня на столе почти три часа, и майонез в салате в любой момент мог стать опасным для жизни. А мама никак не могла выбрать время, чтобы поесть.

– Да-да, конечно, – ответила она, перелистывая какие-то розовые бумажки, – поставь сюда, я обязательно поем, как только закончу с этим.

Я вошла в кабинет, а она начала очередной телефонный разговор, одновременно набирая что-то на клавиатуре. Я положила сэндвич на одноразовую тарелку и прислушалась к разговору с шеф-поваром, которого мама наняла обслуживать прием. Шеф, который называл себя Ратка, кичился своими великолепными рекомендациями, но они с мамой постоянно сталкивались лбами. Ратка никогда не отвечал на звонки, настаивал на аренде дорогих фарфоровых блюд, потому что только на них пища будет иметь правильный вкус, и отказывался посвятить маму в подробности меню.

– Я имею в виду, – говорила мама, пока я наливала в стакан диетическую колу и ставила рядом с ее тарелкой, – что этот прием – очень важное событие, и поскольку я приглашаю семьдесят пять человек, мне хотелось бы чуточку поконкретнее знать, что мы будем есть.

Я сложила салфетку и подвинула вместе с тарелкой прямо ей под нос, она одними губами сказала «спасибо» и выпила колы, не обращая внимания на сэндвич.

– Да-да, я помню, мы говорили о баранине, но в меню должно быть что-то еще! Мне нужны подробности… Я понимаю, что вы художник, Ратка, но я – деловая женщина. И мне хотелось бы знать, за что я отдаю деньги.

Я вернулась к себе за стол, подъехала на стуле к компьютеру и открыла почту. Хотя у мамы в офисе было не в пример больше работы, чем за информационной стойкой, я могла время от времени заниматься своими делами. Именно там я обычно читала новые письма от Джейсона.