Что-то на айтишном. Продуктовый подход к развитию личности

Я начала чувствовать возраст, когда пошла заниматься танцами. В группах вместе со мной, в основном, занимаются девочки на 5-10 лет младше, и это очень круто с одной стороны, потому что ты как будто в потоке молодой энергии, которой заряжаешься по максимуму. Но с другой стороны – как бы я офигенно не выглядела и не чувствовала себя там – многое становится очевидным. Например, я уже не выдерживаю сильных нагрузок, что какие-то движения и степы даются мне труднее, чем остальным, а спина и колени напоминают о себе каждый раз, когда я слишком увлекаюсь. Тем не менее, это приносит в мою жизнь радость, а еще мотивацию делать зарядку по утрам и вовремя обращаться к врачам, если что-то пошло не так.

Мы говорили о здоровье, о музыке, о его женщинах, о моих мужчинах, о том, как нас не предупреждали, что взрослая жизнь и плановое умирание – такой отстой, но, кажется, мы уже в этом, поэтому стоит принять и адаптироваться: научиться жить эту новую жизнь и находить в ней свои радости. Про то, как уже пахнет весной, а это значит, что скоро – велики, долгие прогулки по бесконечным столичным паркам, чудные вечера на открытых верандах и невозможные летние ночи. Слушали Placebo, которому почти полтинник, и вспоминали каждый свою школу. И, в какой-то момент, я начала рассказывать ему свою новую сказку.

В реальности сказка была написана перед публикацией в мае 2022. В этой части книги был текст о событиях февраля-марта 2022 года, иллюстрирующий применение приведенных мной методов на практике, но его пришлось удалить по просьбе редакции. Это были документальные куски о моей жизни, семье и событиях вокруг, но условия редакции справедливы в текущей ситуации, поэтому я написала очень отвлеченную сказку взамен реальной истории, чтобы логически склеить части книги между собой и пройти модерацию для публикации.

Сказка о рыбах, которые пили воду

В давние времена, когда не было еще людского духа на земле, одни рыбы были гораздо задиристее других. Ползая по дну, прячась в водорослях, они караулили добычу и нападали на нее исподтишка. От таких упражнений и особенностей характера из поколения в поколение некоторым рыбам передавались гены, которые в итоге повлияли на развитие конечностей и мощной зубатой челюстью. Теперь они уже могли разевать пасть так широко, что в нее попадала довольно крупная добыча. Переварить такую без более интенсивного окисления сложно, поэтому вдобавок к непростому характеру, рыбы начали чудить еще больше: заглатывали воздух с поверхности ртом, отчего их плавательный пузырь с течением времени трансформировался в легкое. Долго ли коротко ли, самые вредные и упертые стали выходить на сушу в поисках моллюсков и членистоногих.

Шло время. Те, кого в рыбьем сообществе не очень-то и жаловали, откровенно говоря, ушли наружу и стали сухопутными, остальные жили как жили. Бытие их было спокойное и размеренное, они и вовсе стали забывать тех сородичей, что когда-то покинули их, да и немудрено, ведь память у рыб, как известно, короткая. Три секунды, что они в состоянии были помнить – вот и вся их жизнь. Потом счетчик обнулялся, и все начиналось заново. Так бы и было, не случись некое природное явление, повлекшее за собой шторм. Одна из волн закрутила рыб и выкинула их целым косяком на берег. Там бы им и помереть, хлопоча жабрами, но у проведения были на них свои планы. Всвязи с этим второй волной смыло их обратно в водоем. И ничем бы эта история не была интересна, если бы в процессе рыбы не нахлебались воды.

Существовало некое суеверие на этот счет в рыбьем комьюнити, от чего ни одна рыба в своей жизни воду не пила и не пьет по сей день. Но тогда что-то пошло не так, что разделило все рыбье существование на до и после. Маленький мозг от циркуляции жидкости начал синопсисы да нейроны генерить, и вот в рыбьем коллективном бессознательном зародилась новая концепция: будто вспомнила каждая отдельно взятая особь всю свою рыбью жизнь и рода своего вплоть до палеозоя. Виделось им, что был какой-то Бог, создавший сухопутных, но однажды кто-то из них увидел брезжущую в лучах золотого солнца синюю гладь океана, и так полюбилась она ему, что ушел он жить в омут. А за ним и самые благородные и высокодуховные сородичи, ибо были они не чужды прекрасного.