Что за чертовщина

Я отвечаю ей полуулыбкой, неуютно пожимая плечами. Я просто… слов нет как ненавижу, когда мне говорят, что, сбросив вес, я выгляжу намного лучше. Я слышу это постоянно. Всякий раз, как я встречаю кого-то, с кем не виделась хотя бы пару лет, мне приходится сидеть и выслушивать, как теперь я им «радую глаз». На самом деле именно по этой причине я чувствую себя здесь так не по себе, встречаясь с другими гостями. Это уже шестой за сегодня случай, когда какая-то знакомая, которую я не видела долгие годы, принимается громко возносить мое нынешнее тело, точно некое общественное достояние. Мне вообще кажется странным, что люди воспринимают у кого-то внезапную потерю веса как какое-то удивительное чудо и старательно хвалят его, ничего не зная об обстоятельствах. Потому что никто ведь не знает, что происходит в глубине, под поверхностью. Никто и понятия не имеет, что у этого человека стряслось в жизни. Может, это какой-то серьезный недуг, а может, расстройство питания. А может, кто-то пережил очень болезненный разрыв и ему так тоскливо, что совсем не до еды. Последнее, кстати сказать, как раз обо мне. Парень, который был у меня до Уилла, безжалостно меня бросил ради девицы с приложения знакомств. Сердце у меня было разбито, на душе было слишком горько и паршиво, чтобы вообще хотелось что-то есть, и я стремительно худела. Поддерживала меня тогда в основном йога – но это все же не было для меня чем-то значительным, позитивным и дающим радость. У меня вконец нарушилось пищеварение, и за три месяца я потеряла три стоуна. Это на всех уровнях ударило мне по здоровью. Ногти стали ломаться, волосы – вылезать, кожа сделалась просто ужасной, и при этом все, что я слышала в свой адрес, – так это как я классно выгляжу, настолько исхудав. Лично я еще ни разу в жизни не видела того, кто потерял бы столько веса не по причине своего несчастья. Джоэли, кстати, – самый счастливый и самодостаточный человек из всех, кого я знаю, и именно поэтому я сильно сомневаюсь, что она когда-нибудь станет стройной.

Еще я дико не выношу, когда кто-то высказывает предположение, будто в те годы я, вероятно, себя ненавидела. Дескать, я должна была испытать немыслимое облегчение от того, что стала другим человеком. Да, естественно, мне сильно не нравилось, как относились ко мне многие, когда я была намного крупнее, – но я не испытывала ни малейшей ненависти к своему телу. Мне непонятно, почему люди вроде этой Петры считают, что так называемый фэт-шейминг – эти всеобщие издевательства над моей прежней полнотой, вернее, над тем человеком, которым я была свои почти что двадцать шесть лет, – пошел мне лишь на пользу. Когда я слышу, насколько им не нравилась бывшая моя фигура и насколько им по душе нынешняя версия меня, – я чувствую себя тоскливо и униженно. Это заставляет меня видеть себя и свою тогдашнюю жизнь в каком-то ином свете – как будто я была скверным, испорченным человеком. И вот теперь, когда я так «исправилась», я наконец могу быть допущена в их «высшее» сообщество.

А еще мне невыносима мысль о том, что, если я снова наберу прежний вес, это знание останется со мной. Растолстеть же заново, как понимаете – по статистике, для меня более чем вероятно.

Я не знаю, что мне сказать Петре, а потому отвечаю легким кивком и перевожу взгляд на сидящего возле меня Уилла. Видимо, подспудно я надеялась на какую-то поддержку с его стороны или, по крайней мере, на отвлечение внимания – но тот сидит, молча уставясь в свою тарелку. Ему здесь совсем не весело, да и к тому же возможность улизнуть из-за стола, пока не начались торжественные речи, похоже, сошла на нет. В последние несколько дней Уилл вообще со мной немного не в настроении. Он говорит, что это не так, – но я-то замечаю. Это чувствуется по тому, как он не смотрит мне в глаза, когда мы разговариваем, а устремляет взгляд куда-то в сторону. Вот и сегодня я все пытаюсь его подбодрить, надеясь, что он стряхнет с себя это состояние, однако ничего не помогает.