Что за чертовщина

– Ладно, да, – прерываю этот перечень, который, похоже, никогда не кончится. – Все это, конечно, так, но курение-то однозначно ведет к раку. И к другим разным недугам. – Я, точно веером, обмахиваюсь ладонью перед лицом, поскольку от дыма сразу начинает кружиться голова. – Ладно, только, пожалуйста, быстро это спрячь, если кто-нибудь войдет.

– Ну, естественно, я это уберу, Делайла, дорогая ты моя! Я же не глупенькая! – говорит она, театрально закатывая глаза. – Я всегда это прячу и, ежели кто спрашивает насчет запаха, сваливаю все на стажеров. Ха-ха-ха!

Я беспокойно взглядываю через плечо в открытую дверь кафетерия. Ее смех сейчас небось раскатывается по этим большим и гулким коридорам.

– Так и что? – меняю я тему разговора, наблюдая, как она удовлетворенно пыхтит сигаретой. – Что на этот раз ты сделала с Эндрией?

Я стараюсь, чтобы в моем голосе не звучало осуждения… Но все же бедная, несчастная Эндриа!

– А, с этой придурочной? – радостно подхватывает Франни, улыбаясь сквозь пелену дыма. – Меня уже достало, что она вечно на все себе ищет спонсора! Вот нынче утром она объявила, что планирует устроить «Сухой сентябрь». И я что, действительно должна ее спонсировать, чтобы она четыре недели не пила?! Да пошла она куда подальше! – Бабуля в чувствах вскидывает руки, и пепел падает ей на колено аккуратненькой кучкой, тут же проплавляя ее столовский халат. Я замечаю на нем уже несколько таких же маленьких прожженных дырочек и теперь гадаю, то ли это просто от плиты, то ли от того, что кое-кто регулярно покуривает на рабочем месте.

Ладно, лучше об этом не думать.

– Во-первых, «Сухой сентябрь» – это вообще ничто. Ничего особенного. Будь это даже «Сухой январь» – тоже не было бы ничего такого уж особенного, не говоря уже о сентябре! Ну, разве что не имеется в виду тот долгий и унылый месяц в 1973 году, что у меня прошел без мужика! – хохочет снова Франни. – А во-вторых – с чего вдруг я буду отдавать этой придурошной свою потом и кровью заработанную пенсию, чтобы она чего-то там не делала? Это что, нечто такое сложное? Просто берешь – и чего-то не делаешь. Легко! Если только она не сорвавшаяся в запой алкоголичка. Так и в этом случае она по-любому должна рано или поздно остановиться. – Тут Франни на мгновение умолкает, о чем-то задумавшись. – Кстати, отличная идея! Я всем расскажу, что Эндриа алкоголичка.

Я киваю, мысленно извиняясь перед Эндрией, – которая на самом деле очень милая, одинокая разведенная женщина и которая всегда подкладывает мне добавку к картошке фри, когда у меня выдался тяжелый рабочий день.

– Короче говоря, – весело продолжает Франни, – когда она разослала всем по имейлу какой-то вздор насчет сбора денег для «Гринпис» или еще какого-то подобного фуфла, я решила открыть собственную страничку на «JustGiving»[30]. Там я прошу людей материально поддержать мою инициативу сообщать всем и каждому, что Эндриа больна на голову. И я уже собрала больше денег, чем она, хотя и прошло всего каких-то полдня! – И она, смеясь, откидывает назад голову, наслаждаясь собственной шуткой.

Меня от этого аж передергивает.

– Все же это как-то жестоко, Франни, – осторожно начинаю я.

Бабуля возмущенно глядит на меня.

– Ничего это не жестоко! Если уж на то пошло, то это даже милосердие! Я вообще самый что ни на есть милосердный человек, какого ты и не встретишь больше в своей жизни! Зови меня Франни Милосердная!

В душе я разрываюсь пополам. Я знаю, что обязательно должна отговорить Франни от этой шутки. Все это очень нехорошо, недобро, и Эндриа ведь ничего плохого никому не сделала. Но в то же время меня саму уже донельзя допекли нескончаемые послания Эндрии по имейлу, в которых она просит ее в чем-нибудь спонсировать. За последние несколько месяцев таких набралось уже восемь!

– Что это у вас тут творится? – раздается за спиной у меня строгий голос.

Пискнув от неожиданности, я инстинктивно сползаю под стол и уже там понимаю, что, пожалуй, повела себя неправильно. Я боюсь, что это воспримется как детский и трусливый жест, а поскольку в обладателе строгого голоса я узнаю своего подопечного курьера Саманту, то и впрямь ужасно сожалею, что так поступила.

Прочистив горло, я громко и как бы беззаботно говорю из-под стола:

– О, я нашла твою сережку, Франни!

Я выбираюсь из-под стола, независимо глядя в потолок и надеясь, что номер сработал. Потом украдкой взглядываю на Сэм – та смотрит на меня совершенно наивными глазами.

– Как замечательно, что ты сумела найти сережку, Лайла, – говорит она, широко распахнув ресницы. – Франни ужасно повезло, что ты мгновенно вызвалась залезть под стол ее искать. Причем как раз в тот момент, как я вошла, застукав вас за курением в помещении.

Отрывисто захохотав, Франни прихватывает ее ладонью за плечо, усаживая на сиденье между нами.

– Садись, дитя, – молвит она. И тут же заговорщицки добавляет: – Сигаретку хочешь?

Не успеваю я тревожно встрепенуться, как Сэм мотает головой:

– Нет, спасибо, баб-Франя, я не курю.

Уф-ф! Пронесло.