Что за чертовщину я сейчас прочёл

— Ладно, — сказал Джон, — давайте всё проясним, то есть, в это самое время родители собираются воспитывать своих монстродеток, но как долго? И это точно не закончится плачевным для всех?

Таскер пожала плечами.

— Такова жизнь. Всё, что они знают — они очень любят своих детей. Любовь — это не улица с двусторонним движением, иногда ты отдаёшь чувства, которые никогда не будут разделены. Как люди, которые держат ящериц как домашних питомцев. Разве это хуже, чем одиночество или бесцельное существование?

— Намного хуже, — ответил я.

Таскер взглянула на часы.

— Что ж, если у вас будут предположения, вы знаете, где меня искать.

Я проследил, как она садится в машину и уезжает. Я представил, как она слишком резко поворачивается, когда едет задом, и её голова просто скатывается с плеч.

— Что ж, — сказала Эми, — нам стоит вернуться к недавнему разговору.

— Какой из? О самолёте, пытающимся взлететь с гигантской беговой дорожки? Мы же сразу решили, что колёса тут не причём. Нечего обсуждать.

— Нет. Тот, в доме Джона. О твоём монстре апатии? И ты сказал, что это не лучшее время для разговора? Ну, так вот самое время. У меня есть номер, и ты должен позвонить по нему, кажется, они смогут принять тебя в начале следующей недели.

— Мы можем поговорить об этом позже.

— Нет. Не можем.

Она взглянула на Джона, как будто начала беседу с его подачи. Они спланировали это.

Джон, который, в свою очередь, выглядел так, словно предпочёл бы оказаться пережёванным в животе акулы, нежели стоящим здесь, сказал:

— У неё есть сумка, в моём доме. Одежда и некоторые вещи. И немного денег. Друзья готовы приехать и забрать её. Она решила уйти, вот что я хочу сказать. Я отговорил её. Сказал, что ты в курсе, что с тобой что-то не так, что ты будешь бороться.

Чёрная прорубь стыда вновь вспыхнула в моей голове. А затем появилась горящая искра. Выбор между токсичной тиной ненависти к себе и бездумной злобе не был, в самом деле, никаким выбором. Я повернулся к Эми.

— Знаешь, что? Если ты хочешь уйти, почему ты просто…

Джон сделал шаг ко мне.

— Мы можем просто пропустить эту часть, Дейв? Часть, где ты разъярённо вопишь из-за того, что тебе поставили ультиматум? Потому что это не ультиматум, и никто не отбирает у тебя выбор. Думаешь, у меня такого не было? Этой злобы маленького ребёнка, которого утром вытаскивают из тёплой кроватки? Я знаю это чувство. Потому что твоя депрессия — это самая уютная кроватка в мире, а ты говоришь, что ещё полежишь с минутку. Но вокруг тебя стоят люди, которые говорят, что твою кровать скоро переедет грузовик. И ты всё ещё не можешь подняться, не можешь оценить страшный риск, которому подвергаешь свою жизнь. А мы с Эми очень не хотим, чтобы тебя переехал грузовик. Просто так вышло, что мы хотим спасти именно тебя. А ещё грузовик полон дерьма, я не упоминал об этом?

— Я просто предположил.

Я вздохнул, внимательно изучая пространство перед собой.

— Я на девяносто девять процентов уверен, что это просто то, кто я есть. Я такой, сколько себя помню.

Эми смотрела на меня как на идиота.

— Ну, конечно же это то, кто ты есть. А вот у меня до ужаса волосатые ноги и я их регулярно брею. В нашем естественном состоянии мы выглядим как жутко вонючие и липкие агрессивные создания, на которых никто в зоопарке за деньги смотреть не будет. Мы воюем с отвратительной, примитивной версией самих себя каждый день. Ты испуган. Я поняла. Ты боишься, что тебя вылечат и ты превратишься в обычного скучного человека. Ну, у меня хорошие новости — тебя не вылечат. Ты просыпаешься и начинаешь бороться с тем, кто ты есть, а на следующий день опять, и снова, и снова, пока ты не станешь тем, кто ты есть. Воителем. Слушай, это зависит от тебя. Только ты можешь это сделать. Но я не собираюсь проводить остаток жизнь, наблюдая, как ты медленно гниешь на диване, как какой-то дурацкий самолёт, который не может взлететь с беговой дорожки из-за законов физики.

— И, к слову, — сказал Джон, — помни, что мы на тебя надеемся. А кризис всегда поджидает за углом.

Мы стояли там некоторое время, наблюдая за операцией по затоплению дерьмом.

Я кивнул на рабочих внизу и сказал:

— Мне это не нравится.

— Это отвратность где-то тридцать шестого уровня, — сказала Эми.

— Нет, я в общем. Нас в буквальном смысле попросили закрыть глаза на это дерьмо и жить дальше. Прямо как…

— Как будто запретили чесать, если чешется?

Джон зажёг сигарету и повернулся, намереваясь уйти. Он положил руку мне на спину, увлекая за собой.

— Забудь, Дейв. Это ж пиздозер…

Глава 33: Развязка, во время которой ничего не случилось, серьёзно, эту часть можно вырезать, не читайте

Там, где наводнение сошло на нет, оно оставило после себя тонкую плёнку засохшей грязи, которая превратила газоны, тротуары и проезжую часть в серо-коричневую сепию, словно мы попали на старую фотографию. Но город всё ещё стоял.