Что за рыбка в вашем ухе? Удивительные приключения перевода

Интеграция перевода в другие виды языковой деятельности происходит далеко не только в области новостей. В международном праве (например, в Европейском суде), в дипломатии, в работе международных организаций трудно провести четкую границу между переводом и составлением, редактированием, корректировкой, переформулированием и адаптацией текста, написанного на том же самом или на другом языке. Во множестве подобных важных отраслей перевод — лишь один из этапов постепенного уточнения и распространения текстов.

Стоит отметить два побочных эффекта распространения новостей среди жителей разных стран и носителей разных языков. Первый заключается в том, что переводная природа новостей совершенно невидима. Однако если в применяемом в ЕС принципе равноправия языков стремление исключить перевод прямо входит в намерения, то при распространении новостей такая цель не ставится и от нее легко отказаться. Например, отчет о последнем выступлении иранского президента вполне может быть приведен в пересказе конкретного журналиста англоязычного репортажа агентства Рейтер, основанного на арабском сообщении из Кувейта агентства Аль-Джазира, которое получило информацию, прослушав радиотрансляцию на фарси из Тегерана. Второе следствие нашего общего нежелания прослеживать языковую историю сообщений СМИ таково: мы начинаем верить, что распространение мировых новостей — простое дело, зависящее лишь от чудес спутниковой телефонии и передачи данных. А это не так. Это трудная и сложная работа, которую выполняют талантливые журналисты-лингвисты в условиях жестких временны́х ограничений.

23. Приключения машинного перевода

Из-за того что европейцы не захотели ни продолжать распространять важную информацию на латыни, ни перейти для этого на какой-то другой общий язык (например, эсперанто), возник целый ряд дорогостоящих и сложных переводческих задач. Причем решать их приходится в условиях жестких временны́х ограничений, немыслимых в прошлые века. Теперь, когда почти все остальные операции, связанные с передачей новостей, выполняются не курьерами, а электронными устройствами, напрашивается вопрос: почему основная процедура тоже не может выполняться автоматически, специальными устройствами?

Машинный перевод пока только делает первые шаги, но позади у него уже полная событий история. Впервые он возник при драматичных исторических обстоятельствах в ответ на настоятельную политическую потребность. Он не был учрежден в результате акта политической воли, как это произошло с языковыми правилами Европейского союза, а вырос на почве всеобщего ужаса, сопутствовавшего началу холодной войны. США разработали и взорвали атомную бомбу. Какое-то время у них была монополия на это страшное оружие. Сколько времени она может продлиться? Когда Советский Союз догонит Америку? Ответ на этот вопрос можно было получить, просматривая советские научные журналы в поисках показателей уровня развития страны в соответствующих областях{140}. Журналы печатались на русском языке. США нужно было либо подготовить целую армию русско-английских научных переводчиков, либо изобрести машину им на замену.

Но для создания большого коллектива переводчиков с малоизвестного языка требуется много времени. В 1945 году не было очевидного источника знающих английский русских переводчиков с научной подготовкой, поэтому власти задумались над машинным переводом. Были все основания полагать, что именно он позволит решить неотложную задачу — отслеживать возможности Советского Союза в области разработки атомной бомбы.

Вторая мировая война привела к прорыву в криптографии — создании и взломе шифров. Были разработаны статистические методы для расшифровки сообщений, даже если было неизвестно, на каком языке они составлены. Поразительные успехи расшифровщиков из английского научного центра в Блетчли-парке подтолкнули некоторых исследователей к мысли рассматривать сам язык как шифр. В написанном в июле 1949 года знаменитом меморандуме Уоррен Уивер, бывший тогда одним из руководителей Рокфеллеровского фонда, заявил, что «кажется весьма заманчивым объявить книгу, написанную на китайском языке, просто книгой на английском, закодированной китайским кодом. Если у нас есть методы, позволяющие решать почти любые криптографические задачи, возможно, при правильной интерпретации окажется, что у нас есть и алгоритмы перевода?»{141}.

Уиверу была известна новаторская работа Клода Шеннона с соавторами в только что возникшей теории информации и кибернетики, и он понимал, что если язык можно рассматривать как шифр, то для математиков, логиков и инженеров, работающих с новыми увлекательными вычислительными устройствами, только что получившими тогда название «компьютеры», открывается широчайшее поле деятельности. Но желание рассматривать язык как шифр имело под собой гораздо более глубокие основания, чем предчувствие, что это создаст интересные задачи для головастых парней.