Что знают мои кости. Когда небо падает на тебя, сделай из него одеяло

Когда бабушка носила в себе яйцеклетку с генетическим кодом моего отца, в ней содержался и генетический код его будущего семени. В каком‑то микроскопическом смысле, когда моя бабушка во время японской оккупации пошла в магазин и не смогла купить риса, я была в ней. Я была внутри, когда она шила эти японские флаги.

Я никогда не считала, что мой опыт можно сравнивать с великими историческими трагедиями, пережитыми моими предками: бедность, сексизм, расизм, не говоря уже о больших войнах, взрывах и бомбежках. Я никогда бы не пережила всего того, о чем рассказывала мне Тетушка. Выдержка и стойкость этих женщин были просто невероятными. Я оказалась слабой младшей дочерью в этой семье, дочерью с нежными руками и взрывным характером. Но теперь я тоже пережила исторические события, разве нет? И прошла через испытания, опираясь на собственные силы. Я не просто выжила.

Я боролась и победила.

Есть китайская поговорка: «Третью мира управляют небеса, третью – природа, а еще треть – в твоих руках». Я стала такой, какая я есть, благодаря войне, удаче, приданому, родителям, плохим начальникам и хорошим бойфрендам. Но я взяла то, что было мне дано, и использовала свою треть уравнения, чтобы залечить раны, поколениями преследовавшие нашу семью.

Я убрала камни и сорняки. Сделала все, что было в моих силах, чтобы оставить ухоженную землю тем, кто придет после меня.

В стихотворении «Золото» Юджиния Ли пишет: «Скажите мне // Я – не вещь / которая понадобится моим детям, чтобы выжить. / Скажите мне // толпа, которую я унаследовала, не коснется / моего сына. Да, толпа / тех, кто пытался убить меня, // может вечно жить в моем мозге, но я знаю точно: / В родном языке моей матери, / слово «перелом» и «трещина» / звучит так же, как «золото»¹.

Когда‑нибудь я покажу моей дочери украшение ее прабабушки, маленького золотого кролика с рубиновыми глазками. Скажу, что кролик будет ее. Я расскажу ей все истории о том, как выжила наша семья, о войнах, об игорных притонах, а со временем и про гольф-клуб. Расскажу ей, что, когда небо рухнет, все это станет ей надежным покрывалом.

А потом я дам ей сияющую вещь, которой не было ни у кого из нас. Только я со своей стойкостью и силой могу дать ей эту вещь. Это то, что подарила мне боль. Я крепко обниму ее и скажу, что люблю ее больше всего на свете. Что она всегда может прийти ко мне с чем угодно, и я все исправлю, если это понадобится, или просто выслушаю, если ей нужно будет быть услышанной. И пока я жива, я никогда ее не покину.

* * *

В феврале 2022 года прошло четыре года с момента постановки диагноза. И я не могу сказать, что исцелилась от комплексного ПТСР. Я не могу даже сказать, что я в ремиссии.

Я узнала, что монстр комплексного ПТСР – хитрый перевертыш. Стоит мне поверить, что я вижу вампира таким, каков он есть, он рассеивается, словно дым, а потом проникает в другую щель на задворках моего сознания. Теперь я знаю, что он появится снова, приняв иную форму, появится через месяц, неделю или два часа. Потому что утрата – это единственная гарантированная константа моей жизни, и, поскольку моя травма всегда возрождается вместе с любым горем, комплексное ПТСР тоже будет постоянным. Ярость всегда будет жить на кончике моего языка. Я всегда буду жить со стальной пластиной, закрывающей сердце. Моя улыбка всегда будет закрыта для незнакомцев, а ноги будут готовы к бегству. В последние несколько лет у меня стали болеть и отекать суставы. Я не могу изгнать насилие из своей крови.

И каждый раз, когда монстр возвращается, мне приходится бороться с ним по-разному. Теперь войны стали короче, и зачастую мне помогают старые средства. Подсчет цветов, любознательность, разговор с собой-ребенком одурачивают монстра и загоняют его назад в берлогу.

Иногда требуется новое оружие – новые формы терапии, новые мантры, новые границы. Иногда монстр кусает меня и портит отношения, прежде чем я успеваю загнать его в рамки. Иногда я попадаю в знакомые ловушки диссоциации и катастрофизации. Иногда нахожу новую, мерзкую трясину, через которую приходится пробираться. И каждый раз возникает новая одиссея прошлого, настоящего и будущего, и я вновь обретают новую смелость – отправляюсь на новые сеансы терапии.

Но теперь есть два отличия: у меня есть надежда и сила. Я знаю, что мои чувства, сколь бы сильными и безутешными они ни были, временны. Я знаю, что я – хозяйка монстра, сколь бы буйным он ни казался. В конце каждой битвы я буду стоять на ногах и держать свой флаг: я жива, я горда и все еще радуюсь.

Это и есть исцеление – противоположность двусмысленному ужасу полноты. Я полна гнева, боли, покоя, любви, острых осколков и исключительной красоты. И придется уравновешивать все это, удерживая в круге. Исцеление никогда не бывает окончательным. Совершенство невозможно. Но рука об руку с потерями всегда идут триумфы.