Чучело-2, или Игра мотыльков

— Тут, понимаешь, какое дело, — шепчет Зойка. — Она себя виноватой считает… Ей иногда хочется остановиться на улице в толпе, упасть на колени и закричать: «Посмотрите на меня, люди!.. Я посадила своего сына в тюрьму!» Понимаешь, ей надо себя опозорить, чтобы кто-нибудь заорал на нее, или кто-нибудь ударил, или бросил в нее камнем.

Зойка вновь замолкает. До нее долетает храп Степаныча. Она теряет нить разговора, отчаяние овладевает ее душой.

— Ну, давай дальше, про кроссовки, — просит Глазастая.

— Давай, — спохватилась Зойка. — Ну, в общем, когда он отказывается от ужина, то Лиза начинает к нему приставать: почему ты не хочешь ужинать, где ты поел?… Она всегда себя ругает за то, что пристает к нему, а сама пристает. А Костя не отвечает, садится на тахту и замечает кроссовки! Представляешь?… А они правда законные… Лизок от радости улыбается, ждет, что он скажет, как схватит обновку и начнет примерять. В общем, она стоит и от радости балдеет. А он молчит, до кроссовок не касается, ложится на тахту, повернувшись к Лизе спиной. Тут Лизок не выдерживает, садится рядом, на самый кончик тахты, чтобы ему не помешать, и спрашивает: «Костик, что с тобой? Ты не заболел?»

Он оставляет ее вопрос без ответа. Она протягивает руку, кладет ладонь на его плечо, он дергается — отстань, мол. «Ну, расскажи, — просит Лиза. — Я ничего не понимаю. Что с тобой происходит?» Она спрашивает его вежливо-вежливо, а он отвечает грубо: «Отвяжись. Нечего рассказывать». Тут она бабахает не вовремя: «Но я вижу. Тебя узнать нельзя». Он хохочет и со злостью кричит: «Какая наблюдательная!»

— Засранка твоя Лиза, — говорит Глазастая. — Ну что она к нему в душу лезет, не дает очухаться?

— Может, и засранка, — отвечает Зойка, — а что ей делать, сама подумай… Она говорит ему: «Я хочу тебе помочь… Я все для тебя сделаю!»

Вот тут он как взметнется, как вскочит. Лицо перекашивает злоба, как заорет: «Ты мне один раз уже помогла!.. Я был слепой телок, а ты меня научила!.. Ты во всем виновата!.. Ты!.. Ты!.. С твоим идиотским „все будет хорошо, все будет замечательно“! Что ты лыбишься?… Ну что ты пасть открыла? Ненавижу тебя!.. Ненавижу этот город!.. Ненавижу эту проклятую страну!» — «Тише! — просит Лиза. — Тише, тебя посадят!.. Чем тебе не нравится наша страна, у нас хорошая страна». — «Пусть посадят! — орет Костик. — Пусть убьют!»

А она ему в ответ без всякой обиды: «Костик, за что ты так на меня? Ведь я твоя мама. А ты не прав, — говорит, — к тому же. Разве я такая, как раньше? Если ты посмотришь на меня добрыми глазами, то увидишь: я изменилась. Я другая! Глебова из-за тебя бросила, хотя он мне все простил. Но я ни разу, ни полраза с ним не встретилась». А он ей между глаз: «Ничего. Нового найдешь».

Представляешь, как ей обидно? Жалко ее, она правда бедная. Похудела, все время мечется туда-сюда, полночи печатает, деньги тоже нужны, полночи бродит по комнате или тихонько сидит в ванной, плачет и курит. А ходит она почему-то боком, как бы пытается проскользнуть везде незаметно. Говорит мне: «Чувствую, Зойка, скоро сердце у меня лопнет». А он ей: «Нового найдешь». Он умеет в угол загнать. Он просто ее растоптал. Она ему: «Я понимаю, Костик, я все-все понимаю — ты такое пережил». А он: «Что ты понимаешь, — с жутким пренебрежением к ней. — Что ты понимаешь? Разве это можно понять, это нужно самому испытать».

— И вот тут-то, Глазастая, все и случилось! — сказала Зойка.

— Что случилось? — спросила Глазастая.

— А то, — с угрозой в голосе произнесла Зойка. — Сейчас услышишь… Полный отпад… Когда он говорит Лизе, что все надо испытать самому, она ему отвечает: «Конечно, ты, Костик, прав… Чтобы тебя понять, нужно все самому пережить. Ты прав… Но я все-все сделаю для тебя!.. Все-все! Чтобы ты забыл про это и стал как прежде. Ты будешь еще радоваться — вот увидишь!» Тут он ударяет ее как хлыстом: «Замол-чи-и-и!» Так орет, что у нас слышно, мы со Степанычем обалденно застываем. Страшным, нечеловеческим голосом орет: «Замол-чи-и-и!.. Ничего мне от тебя не надо!.. Не лезь ко мне! Поезд ушел!..» И как загудит, изображая поезд: «У-у-у-у!» Я ухо к стенке, Степаныч меня оттаскивает: нечего подслушивать, а я вырываюсь: вдруг он там ее начнет убивать. А он вопит: «У-у-у-у!» Ну, бешеный, псих ненормальный!.. — Зойка осекается. Ей стыдно перед Глазастой, что она про психа говорит.

— Ты что замолчала? — Глазастая догадывается, почему Зойка молчит. — Валяй, не обращай на меня внимания. Ну, я тоже псих, ну и что?… Знаешь, сколько сейчас психов развелось?… Каждый нормальный человек — псих.