Чудачка для пианиста

— Мы переслушали записи и взяли вас с группой во второй тур конкурса. Двадцать восьмого января ждем вас на отборе.

— Какой отбор? — не сразу сообразила я.

— Конкурс «Jam-music».

— Ух ты! Правда? Конечно, мы будем! Куда ехать?

Глава 24. Настя

Первый день после каникул оказался суматошным и пролетел мимо слишком стремительно. Он даже помог мне на несколько часов забыться и не думать, что утренняя тошнота — это катастрофа под названием «залёт». Особенно сильно это чувствовалось в забитой маршрутке, в которой я думала помру от удушья.

Аранжировку поставили в понедельник и пятницу, и я немного дрожала перед началом урока. Мало ли как Гроза отреагирует на мой вынужденный «игнор» в прошлом семестре. Сегодня я должна пойти, классухе обещала, потому, даже если мои ноги откажут, а цвет лица станет зеленым-зеленым, я все равно припрусь на ленту.

И на радость или беду урок вела учительница с инструментального факультета Алевтина Георгиевна. Она коротко объяснила, что Александр Олегович на больничном и до конца месяца наша группа на ее попечении. Девочки замычали недовольно, а меня накрыло волной тошноты. Пришлось сжаться, обнять себя за живот и, уронив голову на парту, пропустить остальные наставления педагога на новый семестр.

Я, даже после недели задержки, не признавала, что случилось то, что случилось. Просто не хотела. Верить не хотела. Где искать этого таинственного Сашу, и примет ли он ребенка? Да и вообще… Это все происходит не со мной, не сейчас, никогда. Не в этой жизни.

— Настя, храпишь? Тебя спрашивают, — ткнула меня в бок острым локтем Светка Якина и бросила взгляд на выход. Беспардонная девица с натуральной медной косой. Хорошо, что это всего лишь цвет волос, а не смертельное оружие в руках. И глаза у нее по-настоящему были ведьмачьими — зеленые, как малахитовые камни. Никогда с ней не ладили, и сейчас я скривилась и отодвинулась, от греха подальше.

В раскрытой двери маячила белокурая голова моего концертмейстера.

— Чудакова, можешь выйти, — разрешила Алевтина Георгиевна.

Стоило больших усилий, заставить себя пошевелиться и вытолкнуть вялое тело в душный коридор.

Меня мутило до сильного головокружения, и я считала, что это из-за приторных духов женщины, что сидела со мной рядом в маршрутке. В принципе, для меня обычное дело, я всегда укачивалась, а сладкие запахи вызывали рвотные позывы, потому мысли о беременности я отбрасывала на подходе. Нет-нет и нет! Никакого ребенка не будет. Подруга три года в браке пытается малыша завести, а мне привалило счастье с первого раза? Да не бывает таких чудес.

Стараясь держаться около стены, я растянула улыбку и потянулась к любимому преподавателю. Соскучилась по вокалу жутко, и увидеть знакомое и родное лицо оказалось настоящим лекарством от слабости и всяких плохих мыслей.

— Уже есть расписание? — выдохнула я радостно и обняла Валентину Игоревну. У нас с ней очень теплые отношения, и вот такие объятия не редкость. Она принимала от меня знаки внимания, а я не могла сдержаться от эмоций. Вот такой я человек: слишком открытый. И сколько ни обжигаюсь о камни острых и злых душ, все равно верю людям и распахиваю сердце. Не могу иначе.

— Зайдешь после ленты, Николай Петрович как раз распределяет, — женщина поправила мои волосы у виска и накрутила спиральку на палец. Та спружинила и защекотала щеку. — Я по другому поводу, Настюш. На день влюбленных будет вечер романсов, я тебе кое-что приготовила. Вот, — она вытянула из сумки папку и протянула мне. — На урок постарайся разобрать.

— Конечно, — я прижала папку к груди и, улыбаясь во весь рот, побежала в класс.

Концертмейстер всегда приносила мне только самое лучшее, никогда не было так, что песня или вокализ мне не подходили или оказывались неудобны по тональности. Возможно, я была не переборчивая, но, мне казалось, что в выборе репертуара у Валентины Игоревны особый талант.

Тему урока слушала в пол уха, а когда лента закончилась я все-таки заглянула внутрь папки… И, сгорая от ярости и нетерпения, пошла прямиком в вокальный класс, чтобы отказаться. Не буду я это петь. Не смогу.

— Ну, пожалуйста, — проговорила я, опустив глаза. Так не хотелось разочаровывать важных мне людей. — Можно ведь что-то другое выбрать? Прошу вас.

— Можно, — ответила спокойно Кац, — но зачем? Настя, ты же никогда не сдавалась, что не так?

Я прикусила губу и отвернулась. Если бы она знала, какой у меня сейчас в душе раскол, будто бездна разверзлась, оставалось только сигануть туда и исчезнуть.

— Проблемы? — Николай Петрович поднял голову от журнала и заинтересовано перевел взгляд с концертмейстера на меня. Меня трусило от переживаний и невозможности сказать правду, потому я сильнее сжала кулаки и уколола пальцами ладони.

— Нет, — хрипнула я. Тошнота стала невыносимой, пришлось закусить язык и постараться не слишком глубоко дышать. — Я спою.

Сдавила ручки рюкзака, я выскочила пулей из класса, боясь, что разрыдаюсь или сломаюсь от волнения, и наткнулась на Алексея.

— О, привет, пропажа. Зайдешь ко мне? — он потянул меня за локоть, но я встала, как строптивая лошадь.