Чудачка для пианиста

Глава 70. Настя

Сдача аранжировки началась вовремя. Меня по программе поставили в финале, а я так надеялась спеть и побыстрее отсюда уехать. Находиться в Академии и бояться столкнуться с Сашей было невыносимо, но он не появится, я знала. Сегодня экзамен принимала Алевтина вместе со Львом Александровичем.

Я сидела в гримерке и боролась со сном. Последние недели совсем худо было с отдыхом, да и я почти ничего не ела — просто не лезло. Запихивалась только ради ребенка.

— Настя, мы следующие, — Женя опустил ладонь на мое плечо, отчего я дернулась. Перед глазами прыгали солнечные зайчики. — Ты как?

— Норм, я готова. Ребята где?

— Уже там.

Когда нас объявили, я еле переставляла ноги. Слабость накатила такая, что пришлось похлопать себя по щекам и брызнуть на щеки воды из бутылки.

Пока мы готовились, я присматривалась к зрителям в зале и невольно вспоминала вечер романсов, когда Гроза появился в толпе и, застыв, признавался мне безмолвно в любви. Но куда делась эта любовь? Почему он даже не попытался бороться, объясниться? Не догнал и не остановил меня, не дал пощечину, в конце концов, за мою нелепость и категоричность.

Любовь растворилась в моем «нет».

Коротенькое вступление, где мы с Женей обыграли влюбленную пару. Встали друг напротив друга, глаза в глаза, провели ладонями сверху вниз, словно лаская друг друга прикосновениями. Затем расступились-расстались и каждый занял место у микрофона.

Я начала петь первой, но музыканты неожиданно затихли. Меня качнуло, по телу пошла горячая волна тревоги. Я распахнула веки и увидела Грозу.

Он шел ко мне через зал, пригвоздив к месту суровым взглядом.

Остановился у края сцены, замер на секунду, что показалась мне вечностью, позволяя рассмотреть его чистое, но исхудавшее лицо. Белоснежная рубашка, расстегнутые пуговицы, что приоткрывали сильную грудную клетку, черные джинсы, что оглаживали широкие берда и делали его ноги еще длинней. Пианист смотрел на меня изучающе, уголок чуткого рта немного дрогнул, но улыбку не выпустил. Взгляды разорвались, будто нитка, что нас связывала лопнула, и я чуть не рухнула с парапета от головокружения.

Саша завернул к роялю и коротким движением руки согнал нашего клавишника. Я не посмела перечить и готова была идти до конца.

Музыканты заиграли заново. Зал раскололся активными хлопками, свистом и криком «браво!», а мне было невесело. Все это забирало очень много сил, и я боялась, что моя слабость дошла до края.

На первом куплете где-то в горле стучало сердце. От этого голос сильно бархатился и хрипел. Я старалась переходить на субтон, чтобы сгладить острые углы и не спеть романс драйвом.

Женя — потрясающий вокалист. Он чувствовал, где нужно петь мягко, а где нужно поджать драйвом. Как он рок поет! М… У него есть будущее, только бы никто не вмешивался, а то наши учителя любят «ломать» самородков. А еще с ним было просто, до легкой дрожи в коленях и сладкого ощущения чистого резонанса наших голосов.

Давно я не ощущала такого единения в дуэте, но это была не любовь, а сложное и непонятое чувство гармонии.

Звук разлетался, путался в зрительном зале, заставлял людей приоткрывать рты от восторга и приносить нам обратную сильную энергию. Это почти можно увидеть, как алые ленточки, что разлетаются во все стороны, можно почувствовать, как воздух, что наполняет легкие жаром или холодом. Просто стоит впустить в себя Музыку и позволить стать частью тебя.

В адреналиновом кураже получилось безупречно сыграть «придуманные» чувства с Женей, но под конец песни ноги стало вести сильней — Саша все видит, и его присутствие пронзало меня огненными пиками и продирало грудь, намереваясь вырвать сердце. Вцепившись беспомощно в стойку здоровой рукой, (вторую я старалась держать за спиной или прятать между складками платья) запела двухголосие из последних сил:

— Вечная любовь, верны мы были ей, но время –

зло для памяти моей, чем больше дней, глубже рана в ней.

Когда куплет добрался до завершения, я не сдержала слез, просто больше не могла. Меня ломало изнутри.

А если Ира подстроила? А если я неправа и зря его оттолкнула? Вдруг Саша не врет?

Я бросила взгляд на его изысканные и крепкие руки. Правая распухла, посинела, костяшки сбиты до глубоких ран, но пианист играл. Сжимал губы, покрывался потом, но играл.

Как и обещал.

Вот тогда я и не сдала экзамен, потому что рухнула в обморок.

Глава 71. Саша

Она совсем не изменилась. Все такая же светлая, маленькая и пушистая. С яростным категоричным взглядом, наполненным синевой морей.

Я чудом заметил, что она падает, бросил клавиши, подлетел за доли секунды и успел смягчить удар. Раны на пальцах открылись, но я не чувствовал боли.

Зал ахнул и затих.

Подхватив Малинку, я понес ее через забитый зал. Люди расступались и шушукались. Мне было все равно, что подумают и, прижав губы к ее бледному лбу, втянул запах волнистых волос. Знакомый и любимый.