Чудеса магии

Тотчас же волшебник отпустил мою руку и улыбнулся:

— Господин поручик боятся.

Я быстро обернулся, чтобы посмотреть, не слыхал ли нас кто-нибудь; но мы вышли уже из ворот казармы и находились на шоссе, ведущем к городу.

— Я хочу знать что-нибудь более определенное, — сказал я. — Слова всегда можно толковать различным образом.

Марко Поло поглядел на меня.

— Чего желает, господин поручик?.. быть может, портрет будущей супруги?

— Разве Вы можете это?

Марко Поло повел плечами.

— Да можно бы… было бы возможно…

— Но я не хочу этого, — прервал я. — Я хотел бы знать, что случится со мной позже, ну хотя бы через десять лет.

Марко Поло покачал головой:

— Этого я не мог бы сказать, но что-нибудь другое я пожалуй могу.

— Что именно?

— Какое-нибудь мгновение, господин поручик, из Вашей будущей жизни я могу показать как картину.

Я его не сразу понял.

— То есть что Вы думаете?

— Вот что я думаю: Я могу вызвать мгновение из Вашей будущей жизни сюда, в эту местность, где мы сейчас с Вами стоим.

— Каким образом?

— Господин поручик должны мне только сказать, какой именно момент.

Я не вполне его понял, но был крайне заинтересован.

— Хорошо, — сказал я, — если Вы можете, то я хотел бы видеть, что произойдет со мной в этот самый день и в эту самую секунду через десять лет… понимаете ли Вы меня, Марко Поло?

— Конечно, господин поручик — отвечал Марко Поло и поглядел на меня застывшим взглядом.

И вот он уже исчез… но и казарма, только что сверкавшая в лунном свете, исчезла, исчезли бледные избы, рассеянные по равнине, и я увидел себя самого, как иногда видишь себя самого во сне… старше на десять лет, с большой темной бородой, со шрамом на лбу, лежащим на носилках посреди поляны, около меня на коленях красивая женщина с рыжими волосами, закрывшая лицо руками, рядом со мной мальчик и девочка, темный лес на заднем плане и два охотника с факелами поблизости… Вы удивляетесь, не правда ли, Вы удивляетесь?

Я действительно удивлялся, потому что то, что он мне описывал, было как раз той картиной, которой должна была закончиться сегодня вечером в десять часов моя пьеса и в которой он должен был играть умирающего героя.

— Вы сомневаетесь, — продолжал фон-Умпрехт, — и я нисколько не могу сердиться на Вас за это, но сейчас я положу конец Вашему недоверию.

Фон-Умпрехт опустил руку в карман сюртука и вынул запечатанный конверт.

— Прошу Вас, посмотрите, что написано на обороте.

Я прочел громко: «Нотариально запечатано 4 января 1859 года, открыть 9 сентября 1868 года». Под этим находилась подпись лично знакомого мне нотариуса, доктора Артинера в Вене.

— Это сегодня, — сказал мне фон-Умпрехт. — И сегодня как раз прошло десять лет после загадочной встречи с Марко Поло, которая таким образом получает развязку, но не разъяснение. Ибо из года в год судьба как будто играла со мной в капризную игру, самым странным образом колебались возможности осуществления этого предсказания, исчезали, становились неумолимо достоверными, уносились и возвращались… Но позвольте мне вернуться к моему рассказу.

Видение продолжалось не дольше, как одно мгновение, ибо еще доносился из казармы громкий смех поручика, который я слышал раньше, чем появилось видение. И вот Марко Поло опять стоял передо мной с улыбкой, о которой я не мог бы сказать, была ли она страдальческой или насмешливой. Он снял цилиндр, и сказал:

— Доброго вечера, господин поручик, я надеюсь, Вы остались довольны, — повернулся и медленно пошел по направлению к городу. На другой день он уехал.

Моей первой мыслью, когда я возвращался к казарме, было то, что Марко Поло, быть может, с помощью неведомого помощника, посредством каких-нибудь зеркал вызвал это явление. Когда я шел через двор, я увидел к своему ужасу, что юнкер все еще стоит в положении распятого, прислонившись к стене. Слышно было, как внутри в большом возбуждении говорили и спорили. Я схватил юнкера за руку, и он тотчас же проснулся, нисколько не был удивлен и только не мог объяснить себе возбуждения, в котором находились все офицеры полка. Я сам вмешался сейчас же с каким-то ожесточением в возбужденный, но пустой разговор, который возник по поводу всех тех странностей, которых мы были свидетелями, и говорил должно быть, не умнее других. Вдруг полковник воскликнул:

— Ну-с, господа, я готов биться об заклад, что я еще доживу до ближайшей весны! Сорок пять против одного!

И он обратился к одному из наших офицеров, поручику, пользовавшемуся славой игрока и спорщика.

— Вы держите?