Чудеса магии

Хотя и ясно было, что тот, к которому обращались, с трудом устоял против искушения, но, очевидно, он нашел невозможным держать пари относительно смерти своего начальника с ним самим, и поэтому ом молча улыбался. Должно быть, он потом пожалел. Потому что уже через дне недели, на второе утро больших императорских маневров, наш полковник упал с лошади и умер на месте. При этом мы все заявили, что не ожидали ничего другого. Я же с этой поры начал думать с беспокойством о ночном предсказании, о котором я из странной робости не сообщил никому. Только на Рождество по случаю одной поездки в Вену открылся я одному товарищу, некоему Фридриху фон-Гулянд, Вы, может быть, слыхали о нем, он писал красивые стихи и умер очень молодым… Ну, так вот, с ним мы набросали схему, которую Вы найдете в этом конверте. Он держался того мнения, что такие случаи не должны быть потерянными для науки, хотя бы в развязке своей они оказались и неверными. С ним мы были у доктора Артинера, на глазах которого запечатали эту схему в этот конверт. Он хранился до сих пор в канцелярии нотариуса и только вчера, по моему желанию, был доставлен мне. Должен признаться, что серьезность, с которой Гулянд отнесся к этому делу, сначала меня расстроила, но когда я больше не видел его и в особенности, когда он вскоре после этого умер, вся история стала казаться мне смешной. Прежде всего мне стало ясно, что судьба моя всецело в моих руках. Ничто в мире не могло заставить меня 9 сентября 1868 года в десять часов вечера лежать на носилках с большой темной бородой; я мог избежать леса и поля так же, как мог не жениться на женщине с рыжими волосами и не иметь детей. Естественно, чего, быть может, я не сумел бы избегнуть, это — несчастного случая или дуэли, от которой у меня остался бы шрам на лбу. Я, значит, успокоился на первое время.

Через год после этого предсказания женился я на фрейлейн фон-Геймзаль, моей теперешней жене, вскоре после того я вышел в отставку и посвятил себя сельскому хозяйству. Я осматривал разные маленькие поместья и, как Вам ни покажется смешно, я обращал внимание на то, чтобы в них по возможности не оказалось участка, напоминающего лужайку моего сна (как я любил называть это видение). Я уже готов был совершить покупку, когда жена моя получила наследство, благодаря которому нашей собственностью стало поместье в Каринтии с хорошей охотой. При первой прогулке через новое владение я набрел на лужайку, которая, ограниченная лесом и слегка покатая, странным образом напоминала мне ту местность, опасаться которой я, может быть, имел все основания. Я несколько испугался. Жене я ничего не рассказывал о предсказании; она так суеверна, что своим признанием я отравил бы ей всю жизнь до сегодняшнего дня.

Он облегченно улыбнулся.

— Итак, я не мог ей сообщить моих опасений. Но сам я успокоил себя тем соображением, что могу не проводить сентября 1868 года в своем имении.

В 1860 году у меня родился мальчик. Уже на первом году он, казалось, напоминал черты мальчика из моего сна; то это сходство терялось, то вновь сказывалось более ясно, и сегодня я могу признаться, что мальчик, который будет сегодня вечером стоять в десять часов у моих носилок, как две капли воды похож на мальчика моего сновидения. Дочери у меня нет, но вот три года тому назад овдовевшая сестра моей жены, до тех пор жившая в Америке, умерла и оставила дочь. По просьбе моей жены, я поехал за море и привез девочку, чтобы воспитывать в нашем доме. Когда я увидел ее в первый раз, мне показалось, что она вполне напоминает девочку из сна. У меня в голове пронеслась мысль оставить ребенка в чужих краях у чужих людей. Конечно, я тотчас же оттолкнул этот неблагородный замысел, и мы приняли ребенка в наш дом. Опять я вполне успокоился, несмотря на все растущее сходство детей с детьми моего пророческого видения, так как я решил, что воспоминание в лицах детей того сна легко могло меня обмануть. Жизнь моя протекала некоторое время в полном спокойствии. Да, я почти перестал думать о том странном вечере в польском городишке, когда два года тому назад новое предупреждение судьбы снова потрясло меня. Я должен был уехать на два месяца; когда я вернулся, жена моя вышла мне навстречу с рыжими волосами, и ее сходство с женщиной сна, лица которого я не видел, показалось мне совершенным. Я счел удобным скрыть свой страх выражением гнева; да, я намеренно становился все более и более резким, потому что мне внезапно пришла граничащая с безумием мысль: если я разлучусь с женой и детьми, то ведь всякая опасность должна исчезнуть, и я оставлю судьбу в дураках. Жена моя плакала, упала на колени, просила у меня прощения и объяснила причину своей метаморфозы. Год назад, во время поездки в Мюнхен, я особенно восхищался на выставке картин портретом дамы с рыжими волосами, и моя жена ужо тогда возымела план при подходящих обстоятельствах покрасить себе волосы в рыжий цвет, чтобы тем стать похожей на портрет.