Чудища Эдема. Трилобиты, аномалокарисы, ракоскорпионы и другие монстры

Во многом напоминали амфиционид гемициониды Hemicyonidae, например, Hemicyon, Plithocyon и Phoberogale. Они жили параллельно амфиционидам на миоценовых просторах Евразии и Северной Америки, а в Африке известны по единственному зубу не то Hemicyon, не то Phoberocyon из местонахождения Русинга, где обнаружено наибольшее количество останков проконсулов. Удивительно, что гемициониды эволюционно ближе к медведям (часто они рассматриваются как подсемейство медвежьих), но по пропорциям больше похожи на собак, чем амфициониды. В частности, в отличие от амфиционид, гемициониды были пальцеходящими, а потому более прыткими. Размеры их варьировали между 60 и 530 кг. Хотя в Африке гемициониды были чрезвычайно редки, на других материках они могли способствовать исчезновению приматов, так как при саваннизации не давали тем приспособиться к жизни на земле.

Совсем не случайно всю вторую половину миоцена, подстерегаемые снизу проклятыми волкодлаками, наши африканские предки до последнего не хотели спускаться с ветвей. А меж тем леса редели, сучья становились тоньше. Хорошо было мартышкам – они сохранили хвост и небольшие размеры, так что могли спокойно прыгать по редким тонким веткам. А большие человекообразные уже не могли так легко бегать на четвереньках по кронам: если твоё пузо шире ветви, а балансировать приходится поясницей, велика вероятность улететь вниз, в пасть к амфиционам. Тут-то человекообразные с горя перешли на вертикальное лазание, когда обезьяна ходит по ветвям на двух ногах, придерживаясь за всё вокруг руками. Для этого возникла способность поднимать руки выше головы и размахивать ими во все стороны, а ноги, напротив, стали чуть менее подвижными, чтобы базироваться на них прочнее. Туловище всё чаще располагалось наклонно или даже вертикально, что повлияло на строение позвоночника, таза и основания черепа. Так возникли древесные предпосылки для нашей двуногой походки. К сожалению, в Африке исследовано не так много местонахождений второй половины миоцена, так что полных скелетов наших прямых предков этого этапа мы не имеем. Но в Европе тот же путь проходили наши ближайшие родственники дриопитеки, от которых сохранилось намного больше. В их строении все указанные особенности прослеживаются отлично. Часть потомков этих ранних человекообразных очень увлеклась развитием в этом направлении и, мало того что развила способность подвешиваться на руках, дошла до брахиации – быстрой у лёгких гиббонов и медленной у тяжёлых орангутанов. Брахиация – передвижение вообще без помощи ног, только на руках.

В Африке самыми яркими представителями этой стадии являются Kenyapithecus wickeri и Nakalipithecus nakayamai. Первый прекрасен тем, что 13–14 млн л. н. по зубам был уже явно не проконсуловым, а в строении костей конечностей ещё был весьма архаичен и во многом напоминал мартышкообразных обезьян. Второй известен по фрагменту нижней челюсти и горсти зубов, но чрезвычайно важен тем, что был последним общим предком горилл, шимпанзе и людей. Их потомки пошли двумя разными путями. Одни остались жить в джунглях Центральной и Западной Африки; для лучшего цепляния за ветви их руки удлинились, а пальцы искривились, так что при ходьбе на четвереньках им приходится опираться на тыльные стороны согнутых пальцев. Вторые дождались исчезновения кустарниковых злыдней и всё же отважились спуститься на землю. Их ноги вытянулись, а руки сохранили примитивное строение, что позволило ещё через несколько миллионов лет развить трудовой комплекс.

Гораздо понятнее нам медведи Ursidae. Первые их представители были больше похожи на барсуков, но быстро вымахали до современных чудовищ. Всеядность и неприхотливость позволили освоить им все возможные местообитания от экваториальных дождевых лесов до льдов Арктики, от степей до тайги, от побережий до высокогорий – и это при минимальных вариациях строения! Медведи – почти идеальные эврибионты, то есть существа с максимально широкой экологической пластичностью. Этим они максимально похожи на людей. А как известно, существа с едиными требованиями к среде на одной территории не уживаются.

Единственная радость – большую часть нашей эволюции мы жили в Африке, а там медведи не задались. Южнее Сахары обитали лишь Agriotherium africanum и A. aecuatorialis и лишь во времена ранних и грацильных австралопитеков. На северном побережье Африки в самом конце миоцена жили Indarctos arctoides и в позднейшие эпохи – этрусский медведь Ursus etruscus и бурый U. arctos. За пределами Африки медведи развернулись несравненно мощнее, но мы туда попали несравненно позже.