Чудо - из чудес

Апостол задумался, словно прислушиваясь к чему-то.

И, наконец, сказал:

— Хорошо! Только я пойду к вам морским побережьем.

— Я покажу тебе путь! — с готовностью предложил Теон.

— И мы с тобою! — присоединились к нему еще два фракийца.

Остальные, в том числе и немало огорченный этим Садал, торопились домой, к семьям и, посовещавшись, решили продолжить путь морем.

Апостол с ласковой улыбкой попрощался с командой "Амфитриды", независимо от того, раб то был или келевст.

И спустился по трапу.

— Жаль! — глядя ему вслед, вздохнул триерарх и сказал стоявшему рядом рулевому: — Одно лишь утешает меня — что целых три дня и две ночи я имел счастье видеть и слушать этого Божьего человека. Признаюсь тебе, в начале пути я был немало огорчен, что надо заходить в каждый порт, а теперь даже рад этому: иначе вместо трех дней было бы всего полтора... И даже скажу больше, это — самый лучший и богатый рейс в моей жизни!

Он изо всех сил замахал руками апостолу.

И тот ответил капитану легким кивком.

— Глядите, глядите! — вдруг закричал кто-то из учеников, показывая на причалившее судно.

— Да это же "Паллада"!

— О, Боже! Что с нею стало…

— Точней, от нее – осталось…

— Да, потеряла Афина свое копье! — ухмыльнулся Юний.

Но, заметив сошедшего на мостовую порта вместе с римским сенатором и триерархом своего старшего брата, нырнул в толпу учеников.

Янус посчитал за лучшее немедленно последовать вслед за ним.

— Для чего ты вызвал охрану порта? — слышали они надломленный голос капитана Сизифа. — Зачем приказал опять заковать гребцов?! Ты же обещал выкупить их на свободу!

— Да! Ну и что? — с усмешкой отвечал сенатор. — К этому меня вынудили обстоятельства. А теперь, когда все позади, я не вижу необходимости освобождать их! Хватит и того, что один из них уже получил свободу!

— Но ведь он погиб, выручая нас! — поддерживая капитана, осторожно заметил Ахилл.

— Какая разница? — равнодушно пожал плечами сенатор. — Для раба смерть — самая скорая и надежная свобода.

— Так ты, выходит, обманул его? — не веря своим ушам, во все глаза уставился на него Ахилл.

Но сенатор и на это знал, что сказать.

— Почему обманул? — надменно спросил он. — Это была военная хитрость, благодаря которой, кстати, все мы сейчас живы! Сам Божественный Август, между прочим, пообещав в Сицилийской войне свободу тридцати тысячам рабов, если те поддержат его в решающей битве, победив, отказался выполнять обещанное! Что я, по-вашему, достойнее самого Августа? Или богаче его?!

— Но ведь ты обещал... — с легкой растерянностью напомнил Ахилл. — Дал слово сенатора!

— Запомни, — выделяя каждое слово, ответил ему Мурена. — Все римляне, от патриция до последнего плебея, бывают искренними только раз в жизни: когда составляют завещание!

Он гордо вскинул подбородок и направился к стоящей в гавани под римским знаменем (волчица, вскармливающая мальчиков-близнецов) боевой триреме.

Ахилл бросился было за ним, но, понимая, что это теперь бесполезно, остановился.

Было видно, что сенатор сразу забыл о нем, как забывают игроки после игры свои игральные кости.

Даже если они и подарили выигрыш ценою в жизнь.

Капитан Сизиф тоже посмотрел вслед сенатору, потом — удаляющемуся со своими учениками апостолу…

И, прежде чем пойти к начальнику порта с докладом о происшедшем, крикнул гребцам:

— Эй, вы! Слышите ли вы меня?

— Да! — послышались в ответ недружные, угрюмые голоса рабов.

— Слышим...

— Куда мы теперь денемся?..

— Чего тебе еще нужно от нас?

— О боги! Я сам не знаю, что это вдруг со мной... Что-то случилось после того, как меня вернул к жизни этот учитель! — зашептал Ахиллу капитан Сизиф. — Да, я мечтал о триере, но теперь я не смогу строить ее, пока сам не выкуплю на свободу последнего из этих гребцов... Я так хотел сразу взяться за дело. И месяц назад, клянусь Посейдоном, взялся бы, не задумываясь ни о чем и ни о ком! Но теперь, видят боги, — или его Бог? — кивнул он на удаляющегося апостола: — Не могу иначе!..

— Так слушайте же! — снова закричал он рабам. — Я дам вам свободу! Я — капитан Сизиф! Сегодня же я выложу все заработанные за этот рейс деньги за первого из вас! Вы выберете его сами, по жребию. Потом — второго, третьего… И, клянусь Посейдоном, я не успокоюсь, пока не дойду таким образом до пятидесятого!

Крепко пожав руку благородного капитана Сизифа, Ахилл нанял для своих вещей носильщика и отошел от «Паллады».

Он принялся ходить между кораблями, показывая их владельцам подорожную и послание, наконец, договорился с капитаном сицилийского «Аполлона», что тот завтра утром примет его на борт.

И пошел отдыхать подальше от шумной и вороватой гавани — в городскую гостиницу...