Чудо (ЛП)

— Приходится прилагать много усилий. Я пытаюсь подавать Джин хороший пример — у нас с ней был долгий разговор по поводу приватности. Но из-за этого болит голова, — и это была не метафора. Теперь, когда Эрик посмотрел на Чарльза внимательнее, то увидел, каким бледным и напряженным он был. Даже в худшие дни его колено не причиняло такую боль.

— Тебе нужен аспирин. И вода. Хочешь, принесу влажное полотенце?

— Аспирин подойдет.

Эрик поцеловал его и отправился на поиски обезболивающего. В ванной его не оказалось — вероятно, они оставили бутылку внизу. Когда он спускался в холл, то услышал жужжание кабины лифта.

Джин? Нет. Иногда она прокрадывалась вниз за печеньем, но всегда в таких случаях пользовалась лестницей. Эрик ускорил шаги, но успел только услышать щелчок замка на боковой двери. Черт.

Он накинул куртку и как был босиком выбежал на улицу. Даже в темноте он смог различить ее тень.

— Эй!

Рейвен обернулась — сумка зажата в руке, на плечах пончо, на ногах ботинки. Когда их взгляды встретились, она секунду выглядела удивленной, но затем разозлилась.

— Что?

— И куда ты собралась?

— Подальше отсюда.

— Почему?

— Ты считаешь меня глухой, Эрик? Мойра уж точно считает.

Слух у Рейвен всегда был намного острее, чем у большинства людей. Эрик забыл об этом. Она знала, что за Мойрой следят.

— Если они следят не за ней, а за нами, то удрать отсюда посреди ночи — худшее, что ты можешь сделать. Тебя поймают в считанные минуты. Мы с Чарльзом не сможем ничего отрицать. Ты понимаешь это?

— Я не могу привести их сюда, — прошептала Рейвен, и Эрик впервые увидел трещину в ее яростной гордости. — Если они поймают меня, даже если заберут ребенка — я смогу это пережить. Так или иначе, я найду его и верну назад. Но если я разрушу еще чью-то жизнь… это того не стоит.

— Ты не разрушишь нашу жизнь, если вернешься обратно в постель, — наконец Эрик почувствовал себя достаточно уверенно, чтобы добавить: — Для нас это стоит того, чтобы рискнуть. Ты всегда этого стоила.

Рейвен резко отвернулась, и он притворился, что не увидел, как она пытается сдержать слезы.

— Пойдем, — сказал он тихо. — Давай вернемся внутрь.

В суматохе, вызванной попытками снова устроить Рейвен поудобнее, Чарльз забыл о своей головной боли. Они сами распаковали ее вещи — то небольшое количество одежды, которое у нее было, — будто это могло заставить ее остаться. Рейвен сидела на краю своей кровати, апатичная и потерянная. Та безумная энергия, которая заставила ее бежать из дома посреди ночи, уже покинула ее.

Неужели она превратилась в человека, которому нужно сражаться, чтобы чувствовать себя живым? Эрик жил так годами, пока не встретил Чарльза. Такое состояние давало силы, но и лишало свободы.

Наконец Чарльз осторожно опустился на кровать рядом с ней:

— Рейвен, нам нужно поговорить о ребенке.

— Мы говорили о ребенке.

— Но мы так и не пришли к какому-то решению. Ты не сможешь чувствовать себя уверенной, пока не поймешь, чего хочешь.

— Я знаю, чего хочу, — сказала Рейвен. — Но это невозможно.

Скорее всего, вернуть Азазеля. И тот утопический мир хиппи, в котором все они смогут жить вместе. Эрик думал о молодом мужчине, который был где-то далеко и понятия не имел, что натворил. Эта безответственность злила Эрика. Неужели так чертовски сложно предохраняться?

Чарльз изучал лицо Рейвен, очевидно, изо всех сил стараясь не использовать свои способности — даже сейчас, когда они могли бы так помочь. Им действительно нужно поговорить об этом.

— Скажи нам, чего ты хочешь, и мы посмотрим, что можем сделать, — наконец сказал он.

И слова полились из нее сплошным потоком:

— Если это девочка, я хотела бы назвать ее Мистик — в честь той, кем хотела быть, но никогда не была.

«Бедный ребенок», — подумал Эрик, но промолчал.

— Если мальчик, я хотела бы назвать его Курт — нет, не в честь этого придурка Курта Марко, но потому… потому что это, возможно, настоящее имя Азазеля. Я слышала, как он упоминал его однажды. Может, я ошибаюсь, но если есть хотя бы крошечный шанс, что малыш будет носить имя своего отца, я бы хотела этого для него.

— Хорошо, — сказал Эрик, когда она прервалась, чтобы сделать глоток воздуха. По крайней мере, начало было положено. — Это замечательно.

— И я хочу ребенка, но не сейчас. Я не могу отдать его на усыновление, но пока что не могу растить его сама. Не в таких условиях, — она взяла Чарльза за руку, но когда продолжила, то смотрела на Эрика. — Я хочу, чтобы вы позаботились о нем вместо меня.

Эрик и Чарльз инстинктивно посмотрели друг на друга. Первой мыслью Эрика было предостеречь Чарльза от того, чтобы слишком радоваться этому, второй — что Чарльз выглядит таким же настороженным и ошеломленным, каким себя чувствует Эрик.