Чудо (ЛП)

Им с Чарльзом нужно решить непростой вопрос о его способностях и том, как это отныне будет или не будет урегулировано между ними. Но сейчас, когда Рейвен только вернулась домой, было наиболее неподходящее время, чтобы улаживать это. Ее проблемы затмевали их собственные, и если прошлой ночью Чарльз сдерживал себя, неразумно было надеяться, что ее отъезд не разворошит снова его задетые чувства. Даже если Рейвен больше не была влюблена в Эрика (а он искренне на это надеялся), ее все равно обидел его отказ. Эрик знал это, потому что сам мог бы чувствовать то же самое. Даже если Чарльз был полностью уверен в любви Эрика (а он, несомненно, был — даже когда они ругались), его ревность, скорее всего, проявит себя в какой-то степени. И даже незначительные проявления возмущения могут нарушить хрупкий баланс, который потребуется им троим для того, чтобы прожить вместе хотя бы два месяца. А им, помимо этого, нужно было скрывать Рейвен от ФБР…

Размышления обо всем этом утомили его.

«Мне нужен отпуск», — подумал он.

А затем подумал об этом немного больше.

Возвращаясь вечером домой, Эрик чувствовал себя готовым принять все, что бы его там ни ожидало. Но он и представить не мог, что его на самом деле ожидает. Или кто.

Незнакомая женщина с огромной лоскутной сумкой, перекинутой через плечо, спускалась по лестнице. На ней была огромная красная войлочная шляпа с полями, потертые голубые джинсы, около полудюжины деревянных браслетов на каждой руке, вязаный шерстяной кардиган, свисающий ниже бедер, футболка, на которой от руки было написано «Fuck the System» и абсолютно не было макияжа.

— Знаешь, — сказала она в качестве приветствия, — это вполне реально — смотреть женщине в лицо, а не на сиськи.

— Я… ваша футболка… — кто, черт возьми, она такая? — Прошу прощения, но что вы здесь делаете?

— Эрик! — Чарльз вышел из гостиной, опираясь на свою терновую палку. Должно быть, у него был тяжелый день, если ему пришлось использовать ее даже дома. — Я вижу, ты уже встретил доктора Мойру МакТаггерт из женского общества по охране здоровья «Гринвич Вилладж». Мойра, это Эрик.

— Доктора? — Эрик был ошарашен.

— Женщины могут быть докторами, ага, — Мойра сложила руки на груди.

— Я просто… ваша футболка… — снова беспомощно повторил он.

Но она улыбалась.

— Чарльз рассказал мне о вас, и я просто хотела сказать — так держать, парни! Знаешь, я уважаю «Красные Чулки»***, но я не одна из них. Вы, парни, не отвергаете женщин, вы отвергаете общепринятые привилегии мужчин, их назначенное место в обществе, и лично я считаю, что это требует мужества. Серьезно, что вы, парни, делаете тут? Вдвоем воспитываете ребенка, смешивая мужские и женские социосексуальные роли? Это самый огромный средний палец патриархату, который я могу представить.

— Ну, да, наверное, — Эрик пытался незаметно подать Чарльзу сигнал, в котором в равной степени заключались вопросы «Кто эта радикальная женщина, которую ты привел в наш дом?» и «Теперь ты рассказываешь наши секреты человеку, с которым знаком меньше суток?». Но Чарльз не читал его мысли и не смотрел на него. Его восхищенная улыбка предназначалась Мойре. Очевидно, они нашли общий язык.

Наконец Чарльз все же объяснил:

— Мойра здесь для того, чтобы в ФБР ничего не узнали.

— Какое-то время я была ЦРУшницей. Можешь себе представить? Когда до меня дошло, какое дерьмо на самом деле там творится… ну, до меня дошло. После этого наши с ЦРУ дорожки разбежались. И ваши секреты со мной в полной безопасности, — Мойра вздохнула и поправила свою лоскутный мешок, который, как догадался Эрик, был ее медицинской сумкой. — Хорошая новость заключается в том, что беременность Рейвен протекает отлично. У ребенка ровное и здоровое сердцебиение, и он толкается, как пони. Такой бутуз. Роды могут начаться немного раньше, но этого никогда нельзя знать заранее.

— Ты сказала — это хорошая новость. А плохая? — спросил Чарльз.

— Психологически Рейвен сейчас действительно очень нестабильна. Ну, то есть, ФБР по любому ищет ее, и как вы собираетесь жить тут, как беглецы, даже без ребенка, о котором нужно заботиться? Но хуже всего то, что она не знает, что ей делать с малышом, — внезапно речь Мойры стала менее жаргонной, и Эрик наконец поверил, что она действительно доктор. — У меня есть контакты нескольких авторитетных агентств по усыновлению на тот случай, если она решит пойти этим путем. Но что Рейвен действительно необходимо, так это немного побыть наедине с собой. Подумать о том, что она собирается делать со своим ребенком, подальше от посторонних проблем — по крайней мере, насколько это возможно. Вы двое должны обеспечить ей это.

— Мы постараемся, — пообещал Эрик. Мойра снова улыбнулась ему, и он решил, что это можно считать перемирием.

Затем Чарльз проводил ее, что включало в себя десятиминутный разговор возле двери, и к тому моменту, когда он вернулся в гостиную, Эрик был в равной степени раздражен и доволен.

— Где, черт возьми, ты ее откопал?