Чудотворец наших времен

Он пошел вперед протоптанной, но размытой дождем дорожкой. Босые ступни скользили. Сторожиха шла позади, успевая поддерживать маленькое, легкое тело владыки.

Войдя в дом, где содержались умалишенные, владыка протер запотевшие очки, осмотрелся.

– Тряпку дайте.

Сторожиха поспешно, как только могла, нашла сухую тряпку.

Горестно она смотрела, как владыка вытирает ноги.

– Давайте, владыка, я вымою их, – она показала на красные ступни с полосами от грязи.

– Не надо, – и он вошел в палату, где стояло с десяток кроватей, на которых сидели и лежали больные женщины самых разных возрастов и самого разного вида.

В палату вошел и доктор, хорошо знавший владыку.

– Как рад, как рад, – сказал он, сердечно улыбаясь. – Сами-то здоровы?

– Все слава Богу, – владыка прямо направился к кровати, где лежала молодая женщина, укрытая стеганым теплым одеялом. Под глазами синели круги, пышные русые волосы разбросаны по подушке, губы потрескавшиеся, распухшие.

Увещевания доктора, уколы, лекарства не помогали.

Она чуть приподнялась на подушках, устремив взгляд больных глаз на владыку.

– Пришли… – она выпростала полные белые руки из-под одеяла и сложила ладони под благословение.

Владыка благословил и сел на табуретку, ближе к изголовью кровати.

– Нехорошо мне, – сказала она. – Наверное, за грехи.

– Наверное! Разве не знаешь, что болезни за грехи и даются Господом? Но нам же во благо. Поймешь это – выздоровеешь.

– Да как выздоровею? Дурная болезнь! Неизлечимая! – голос ее, высокий, тонкий, сорвался. – Умираю!

– Подожди умирать. Давай сейчас я тебя исповедаю и причащу. А потом молиться будем.

– Я не умею.

– Умеешь. В прошлый раз учились.

С соседних коек смотрели и прислушивались, что происходит у кровати, к которой подошел владыка. Некоторые женщины встали с коек и, запахнув свои байковые серые халаты, встали за спиной владыки. Некоторые покрывали головы косынками или платками, уже зная, что сейчас будет молитва, потом исповедь и причастие.

Доктор уже распорядился принести стол, покрыть его белой скатеркой и поставить на стол подставку для иконы.

– Ты ведь в прошлый раз и «Трисвятое» выучила, и Богородице пела, – говорил между тем владыка молодой женщине. Он взял ее пухлую руку в свою, глядя ей прямо в глаза своим тихим, доверчивым взглядом. – Ну, не будешь умирать? Будем молиться?

– Святый Боже, Святый Крепкий, – пропела басом из-за спины владыки женщина с большими обвисшими щеками, с водянистыми глазами, в которых застыло безумие.

– Погоди, Клавдия, – сказал доктор. – Не лезь поперек владыки…

– В пекло! – и женщина, которую доктор назвал Клавдией, захохотала.

– Ну, Клаша, – владыка встал, подошел к женщине, положил на ее голову свою легкую ладонь. – Господь ведь ждет, когда мы к нему обратимся.

И странно – женщина, которая была выше владыка почти на голову, перестала кривить лицо, замерла.

– Давайте готовиться, – продолжил владыка, – Все встанем, как и раньше, друг подле друга. Я сейчас прочту молитвы, а вы их внимательно выслушайте. Потом, когда я скажу, будете называть свои имена, Ну, это вы уже знаете.

Только успел владыка прочесть «Царю Небесный», как в дальнем углу палаты женщина с реденькими волосами, худая, вдруг завопила, разинув свой беззубый рот:

– Вон! Вон отсюда! Прочь!

Владыка Иоанн повернулся лицом к молящимся, сделал рукой жест, мол, ничего, сейчас она успокоится, и продолжил читать молитвы общей исповеди.

Беззубая женщина не сразу успокоилась. Но постепенно голос ее становился тише, она легла на кровать, изо рта пошла пена.

И все – затихла.

Закончив общую исповедь, владыка выслушал еще и тех, кто хотел назвать свои личные грехи. Таких женщин оказалось всего несколько. Молодая блудница позвала владыку к своей кровати, с которой не вставала во время исповеди, что-то зашептала ему в ухо. Потом громко заплакала. Владыка накрыл ее епитрахилью и произнес разрешительную молитву.

Блудница плакала, но слезы ее как будто были другими – тихими.

К Святой Чаше подходили с благоговением. Доктор помогал владыке, красной тряпицей вытирая рты причастникам. Но вот дошла очередь до Клавдии – той самой женщины с обвислыми щеками, которая басом запела «Трисвятое» до времени.

Клавдия раскрыла рот, вытаращив глаза, и вдруг, неожиданно для всех, выплюнула Святые Дары.

Владыка поставил Чашу на стол, нагнулся и поднял причастной ложкой выплюнутое Клавдией.

– Владыка, остановитесь! – вскрикнул доктор, увидев, что владыка хочет принять то, что предназначалось Клавдии. – Она бешеная!

– Не волнуйтесь, доктор. Это ведь Святые Дары.

И владыка спокойно принял Тело и Кровь Господни.

Глава восьмая Хлеб наш насущный

Рассказ Людмилы Михайловны, казалось, больше других впечатлил Ивана.

– А он правда ходил босиком? И зимой?