Чудовища, рожденные и созданные

– Нет, – неохотно отвечает брат. – Мне сказали, что это забота возниц – прийти вовремя. Если не успеешь, тебя автоматически исключат.

Половина соревнующихся уже забрались в колесницы, выставленные у каждых из ворот. Тех же ворот, что в ночь церемонии открытия. Мы выедем из-под ложи Землевластителя, а затем трасса сложится кольцом до начала гонки.

Остальные участники, ещё суетящиеся вокруг, косятся в мою сторону. Иуда в ужасе бледнеет при моём появлении. Арлин кажется возмущённой, словно не может поверить, что мне хватило дерзости сюда прийти. Но неотрывно смотрю в глаза я именно Дориану. Пусть видит, на что я готова пойти, чтобы выжить, как бы он, его отец и их прихвостни ни старались. Я откидываю волосы, выбивающиеся из-под шарфа, не прерывая зрительного контакта. Ненависть Дориана смутила бы и палящее солнце. Серебряная корона на его голове отклоняется назад: он отворачивается и демонстративно шагает к своему мариленю.

«Ты уж постарайся, Дориан Акаян».

Воздух густеет от возбуждения: торопливые крики подсобчих, постукивание заргининовых посохов о землю, повсеместный топот шагов. Режущее напряжение делит зал пополам.

Златошторм выглядит как следует отдохнувшей и не натягивает привязь. Колесница тоже готова.

– Спасибо, что привёл и запряг её.

Эмрик хватает меня за подбородок, приподнимая и опуская моё лицо.

– Ты хотя бы мыслишь ясно? – Я киваю. Мне хватает ума не говорить ему, что перед глазами всё плывёт. Но через пару минут это пройдёт. Иначе и быть не может. – Кто это сделал? – Я избегаю смотреть на Дориана. Знаю: он слушает. – Что это? – Эмрик касается воротника моей рубашки. На пальцах остаётся чёрная кровь. Брат сжимает вторую руку, ту, что подвязана. – Корал. – Он понижает голос в неподдельном страхе. – Где ты была?

– Где бы я ни была, сейчас я здесь.

Эмрик хватает меня за предплечье.

– Уходи отсюда. Оно того не стоит. Придумаем что-нибудь ещё.

– Всё не так страшно, – шепчу я упрямо.

Эмрик тянет меня за руку. В тот же миг динамики встрескивают голосом Землевластителя. Я окидываю ряд колесниц взглядом. Золотой блеск ослепляет меня, и в глазах тут же темнеет. Я чертыхаюсь и часто моргаю.

Всё вокруг не так: одновременно громкое и беззвучное, двигающееся быстро и вместе с тем медленно. Мир перевёрнут вверх тормашками, и у меня голова кругом.

К нам спешит один из подсобчих. Он просит Эмрика уйти.

– Да ладно тебе, Эмрик, – говорю я, по-прежнему ощущая смутную отстранённость от всего, что меня окружает. – Мы оба знаем: я не сдамся сейчас.

Эмрик выругивается, затем достаёт пузырёк с лекарством.

– Вот, выпей. Это регидрационный раствор для Лирии.

– Он же детский.

– Хуже не будет, – ворчит брат. Внезапная боль отбивает барабанную дробь в глазницах. Я поднимаю руку, чтобы надавить на лоб, но вместо этого беру пузырёк. Один глоток, и зрение проясняется. Пускай и временно.

– Не вздумай умереть. – Эмрик сжимает меня в костедробительном объятии и отходит в сторону.

Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох.

«Не отключись».

На меня падает тень.

– Эмрик, серьёзно, я в порядке…

Вот только это Иуда Перейра. Он опускается на колени, и тогда я понимаю, что осела на пол возле колесницы. И насколько сильно я измотана.

– Полагаю, проходи отбор сегодня, тебе вряд ли бы так повезло.

Я усмехаюсь. И вздрагиваю: по затылку пробегает боль.

Иуда встаёт и протягивает мне руку. Эмрика и сопровождающих других возниц уже проводили к выходу. Остались только мы, каждый у своих ворот, готовящиеся к гонке. А Иуда Перейра здесь, предлагает помощь.

Мне хочется подняться самостоятельно, но я беру его за руку.

– А если серьёзно: ты в порядке? – спрашивает он, помогая мне выпрямиться.

– Бывало и лучше.

– Хочется верить. – Он говорит так искренне: легко забыть, что он земельщик. Как и прежде, мне не по себе от того, насколько спокойно его лицо. Я вспоминаю, что Иуда хотел посмотреть конюшню. Когда кого-то из земельщиков по-настоящему интересовали стойла или общение с такими, как мы?

– С какого ты острова? – спрашиваю я.

– Чандрабад.

Академик. Это объясняет необычное дружелюбие. Жители Чандрабада так погружены в свои книги в кожаных переплётах, что не обращают внимания на различия между земельщиками и съёмщиками.

– Что изучал?

– Океан.

– Ты и каждый.

– Так что неудивительно, что я здесь. Жаль только, что мне не выиграть: проклятие последнего номера.

– Уж в этом-то я не виновата: подложила свою карточку вместо чьей-то ещё. Чистая случайность, – замечаю я. И тут же готова отрезать себе язык.

Подсобчий говорит, что пора расходиться. И тогда я замечаю, что Дориан наблюдает за мной. Нами. Он отводит взгляд. Но недостаточно быстро.

Иуда кивает подсобчему и отмахивается от моих извинений.

– Шутка. На самом деле я не верю в проклятия. – Он лукаво улыбается. – Однако ты поставила на удачу и разбудила мой соревновательный дух. Для академика нет лучшей мотивации.

Иуда возвращается к своему мариленю. Хотелось бы мне, чтобы соревновательный дух был моей единственной мотивацией!