Чудовища, рожденные и созданные

Качаю головой до тех пор, пока ветер не принимается вновь завывать в ушах. За ним следует очередная грозовая туча. Сворачиваю на дорогу, где могу передохнуть; пока что в этой части лабиринта я одна.

Дориан и Саран где-то ещё, оба поглощены собой.

Возможно, Арлин не спастись от мариленя Иуды.

Если ускорюсь сейчас…

Мысль будоражить кровь.

Нас осталось всего четверо. Шансы на победу снова растут.

Между тем чудовищные барабаны размеренно стучат, набирая силу. Дробь разносится по земле, стеклянным стенам и колесницам. Подобно океану, принимающему форму и обрушивающемуся на острова. Судя по восторгу, льющемуся с трибун, зрителям по нраву ритм марша смерти.

Земля подо мной мерцает, сбивая Златошторм с толку. Марилениха замедляется, бьёт по ней хвостовым плавником, как по воде. Заставляю её продолжить движение, отчаянно боясь, как бы иллюзия её не одурачила. Но Златошторм не виновата. Только на прошлом состязании арена была залита водой.

Интересно, сколько времени прошло? Продолжаю двигаться вперёд, стараясь уйти от Арлин как можно дальше.

Слева от меня раздаются крики. На трибунах что-то происходит. Вытягиваю шею, но минеральные стены лабиринта скрывают нижние ярусы от посторонних глаз, как и барабанщики с государственными телевизионщиками, кучкующиеся на хребте.

Пора ускориться. Но стоит пуститься по новой дороге, как слышу какой-то шум.

Мариленей, людей, побоища.

Зверь Иуды запрыгнул на трибуны. Поднимается всё выше и выше, разгоняя толпу и оставляя позади вопли. Будут жертвы. Сердце в груди дико колотится.

Что, если там Крейн? Что, если мама с папой решили прийти посмотреть гонку?

Отклоняюсь назад и, прищурившись, смотрю сквозь пыль арены на трибуны. Стражники «Геликс стратис» с электрошокерами загоняют мариленя в угол.

Остаётся только надеяться, что близкие в порядке.

Златошторм вернулась к привычному темпу и постепенно учится оббегать стены самостоятельно.

«СПРАВА!» – кричит кто-то с трибун. Сворачиваю, чтобы не врезаться в Арлин, которая выезжает из переулка, параллельного моему.

В лабиринте повсюду образуются горы пыли и щебня. Должно быть, мы скачем одними и теми же маршрутами.

Далеко впереди, за стеклянными стенами, два переулка одновременно темнеют и проясняются.

Дориан и Саран борются с песчаной бурей, быстро их поглощающей. Приближаюсь. Пришло время последовать за ними. Обогнать их, вместо того чтобы осторожничать и притормаживать.

Вот бы ещё мне, в отличие от них, не пришлось преодолевать океан песка и гравия.

Прямо перед тем как они исчезают, взгляд падает на колёса Сарана. Оси торчат. Вижу шипы, как в первой гонке. Приблизься он к Дориану самую малость, сможет повредить колёса его повозки.

Других участников, которые могли бы взять на себя наших противников, не осталось.

И тут до меня доходит.

Арлин на трассе уже не до турнира.

Хочет одного – отомстить.

Словно стремясь подтвердить мою догадку, Арлин направляет мариленя ко мне. Мы преодолеваем сеть пересекающихся переулков, по которым следовали Дориан с Сараном, задыхаясь в песчаных волнах.

– НО! – Златошторм берёт влево, чтобы не задеть вращающееся колесо сломанной повозки. Позолота покрылась коричневым налётом. Колесница Эммануэля.

Снова оказываемся в той части лабиринта, откуда начали.

Выплёвываю песок изо рта. Он прилипает повсюду. На лицо, в складки содранной кожи, под одежду. Вылетаем на открытую площадь – прямиком к Арлин.

Та начинает ускоряться. Подгоняю Златошторм: «Вперёд, ну же, но». Ладони на поводьях покрываются мозолями, рёбра вот-вот хрустнут. Мы недалеко от Дориана с Сараном. Грохот колесниц уже близко. Если доберусь до них… если их обойду, это поумерит пыл Арлин. Им она вредить не станет. Иначе отцы Сарана с Дорианом порвут Арлин вместе с её семьёй в клочья.

Арлин кричит:

– Стоило оно того, съёмщицкое отородье?

Марилень Арлин вгрызается в заднюю часть моей колесницы. Зубы цепляются за разодранный ремень, дыхание зверя ползёт по обнажённой коже ноги. Рога с силой ударяются о борт повозки. Возьми он малость выше, меня бы пронзило насквозь. Волосы на шее встают дыбом.

Затем с неба начинает лить горькая вода.

Гонку необходимо остановить. Но, судя по всему, делать этого никто не собирается.

– Марилени не выносят дождя! – восклицаю я, надеясь, что камера заснимет и донесёт мои слова до Землевластителя.

Никакой реакции. Нечего и ждать.

Как и для богов мира эмпирейских старейшин, единственный источник развлечения для кукловодов гонки славы – лицезрение людских трагедий.

Арлин прикрикивает на мариленя.

Прежде чем понимаю, что происходит, её колесница ударяется о мою.

Поскальзываюсь, но мне удаётся удержаться на ногах.

Прошлые состязания, возможно, и проводились ради удовольствия понаблюдать, как возницы схлёстываются друг с другом, но благодаря им я отлично изучила тактику соперников.

Подъезжаем к развилке.

Ладонь Арлин взлетает вверх в неприкрытой попытке выхватить поводья у меня из рук. Наношу удар. И мне всё равно, попала я по груди или по лицу.

– Отстань! Хочешь умереть?

Она смеётся, и я улучаю момент, чтобы вытереть лицо рукавом.