Чудовище 4 (СИ)

Карун вращал бешеными глазами, не зная, где взять сил, чтобы сдержать себя и не убить её.

— Хозяин, может, тебе зайти в спальную и посмотреть, что произошло? — предложил Тафин.

— Так и придётся сделать. Но, видимо, эта баба сошла с ума. Если бы я знал, что у неё склонность к сумасшествию, я никогда бы не допустил её к своей жене! Идём, Тафин, со мной.

Князь и слуга направились к двери спальной и Карун распахнул её. Он шагнул в спальную и большими шагами приблизился к ложу, на котором лежала без сознания его жена.

Между её ног находилось странное существо, как будто покрытое древесной корой и отростками мелких веточек. Оно усилено дышало и открывало подобие рта, пытаясь освободить его от слизи самостоятельно и от него отходила пуповина.

Карун и Тафин оцепенели, не веря своим глазам, видевшим немыслимый кошмар.

Однако, такая неподвижность владела ими недолго, оба пришли в себя почти одновременно.

И Ялли начала возвращаться в сознание.

Карун мрачно бросил Тафину, указывая на древообразное существо:

— Возьми это.

Слуга колебался немного, но он привык беспрекословно выполнять приказы хозяина и, преодолевая отвращение, он протянул руки к новорожденному чудовищу и поднял его.

Карун заметил, что Ялли открыла глаза и смотрела на него мутными растерянными глазами. Он указал ей на существо в руках Тафина, уже избавившегося от слизи во рту и начинавшее тоненько пищать:

— Взгляни на то, что ты родила.

Ялли перевела взгляд туда, куда велел ей посмотреть муж и вскрикнула от страха, съёжившись на подушках.

Карун не сводил с неё бешено-яростного отчуждённого взгляда.

— Что это, жена? — тяжело дыша, спросил он. — Как ты могла родить ЭТО?

Разум Ялли хоть и пребывал в состоянии кошмара, но она сразу всё поняла. До сих пор она вынашивала в своей утробе ребёнка не своего мужа, князя Каруна, а бога деревьев. Поэтому ребёнок выглядел так необычно. Ей хватило духа осознать это, но паника снова завладела ею. ” — Нельзя сознаваться, что до Каруна у меня был другой, которого я, к тому же любила, — мысли метались сумасшедшим вихрем. — Кто знает, не сойдёт ли с ума Карун от ревности, не совершит ли что-то очень страшное… Мужчины в ревности не знают границ, тут не помогут и аргументы, что мужчина до него был богом, выше его и значительнее! Не надо сознаваться, не надо отвечать…»

— Я не знаю, — выдавила она из себя.

— Как же ты не знаешь? Ты… Ты родила чудовище, как такое могло произойти и почему?! — завопил Карун, хватая себя за короткие чёрные волосы.

— Я не знаю! — крикнула Ялли, ещё сильнее вжимаясь в подушки.

— Хозяин, это ведь дитя демона! — поспешил со своей версией Тафин. — Я знаю, как это может быть. В роду княгини были демоны. Может, отец или мать её отца, или отец или мать её матери. Не важно. В княгине кровь демона!

Услышав эти слова, Ялли снова ощутила, как сознание покидает её и она обмякла на подушках. Но её не спешили приводить в чувства.

Карун сильно ссутулился, скрестил руки на груди, опустив вниз лицо, сделавшееся суровым и угрюмым. Он задумался, стоя над ложем жены, замершей в бессознательности.

Тафин, больше не в силах преодолевать брезгливости к лежавшему на его руках маленькому чудовищу, аккуратно положил его в пустой ящик возле двери, в котором княгине недавно доставили отрезы шёлка для рукоделия. Оно всё ещё продолжало пищать.

Карун, наконец, очнулся от своей задумчивости.

— Позови жреца Шандрока, — глухо произнёс он.

Тафин всё понял и одобрил решение хозяина. Жрец Шандрок был одним из старших жрецов главного храма в Шабоне и он занимался делами, связанными с демонами и оккультизмом. Кто ещё разберётся в этом деле лучше жреца Шандрока?

Когда Тафин убежал, поспешив выполнить поручение, Карун ещё немного постоял возле ложа жены и также поспешил из спальной прочь, закрыв дверь на ключ.

Ялли пришла в себя через несколько минут после этого. Она полежала немного неподвижно, стараясь собрать мысли в кучу. До слуха её донёсся плач новорожденного ребёнка. ” — Почему, почему ребёнок так выглядит? — подумала она. — Дети богов не должны рождаться безобразными. От богов рождаются обычно очень красивые дети, только от демонов получаются уроды. Но бог деревьев не мог быть демоном. В нём не было ничего от демона, божественная чистота исходила от него. Да и откуда взяться демону? Разве против них не взбунтовались стихии, разве они не пленены нынче стихиями и разве могут являться смертным? Так говорили жрецы. Но что ещё говорили жрецы?..» Ялли напрягла память. Её отец когда-то обучал религиозным делам её, Эльгу и братьев, собирая их в кружок вокруг себя и многое им поясняя. Он также не игнорировал тему рождения детей у смертных от богов и в прошлом — от демонов. И тут Ялли вспомнила: отец как-то говорил о том, что у смертной женщины может родиться безобразный ребёнок от божества в исключительном случае, если в предыдущих воплощениях женщина совершила слишком много зла.