Чудовище 4 (СИ)

Затем заметалась по комнате, сполна осознавая грозившую ей гибель. Она была в западне. В спальной не было никаких лазеек, на окнах стояли прочные решётки, такие были во всём княжеском доме, не то, что в келье загородного храма. ” — Карун, неужели ты сделаешь это? — её трясло, как в лихорадке. — Нет, ты не можешь, ты не станешь, ты же так любил меня! Не проще ли тебе убить этого жреца и Тафина, чтобы они не выдали меня? Карун, в твоём доме так много потайных комнат, неужели мы не смогли бы спрятать этого ребёнка в одной из них?»

Она приблизилась к ящику и, наконец, решилась протянуть руки к своему дитяте, коснуться его и поднять на руки. Она переложила его на край кровати, на которой она прежде спала с Каруном.

— Надо немного подождать, — вслух проговорила она, — Карун не допустит, чтобы мы были сожжены. Не бойся, сынок.

Она принялась рассматривать лежавшее на кровати дитя, осторожно ощупывая его. Кожа его оказалась шершавой, как кора дерева, а веточки и сучки — совсем мягкими, тянущаяся от него пуповина, лежащая на простыне — как у обычных новорожденных детей. И в голову вдруг заструились сладкие воспоминания о тех коротких днях счастья, когда она горячо любила бога деревьев, которому дала имя Али…

Внезапно грёзы были прерваны странным стуком, доносившимся из сада.

========== Глава 8. Первое проявление силы бога деревьев ==========

Ялли взволнованно придвинула табуретку к окну, поднялась на неё — так можно было лучше рассмотреть, что происходило в саду за окном спальной.

И чуть не упала с табуретки в обморок — из-за ветвей деревьев можно было рассмотреть двух незнакомых мужчин, что-то сооружавшим из досок.

Ялли поняла: ритуальный домик всё-таки строили. В нём должны были ночью сжечь её и её сына.

Каруну нелегко было согласиться на это. Он всё ещё любил Ялли, даже считая, что в ней течёт кровь полудемона. В его душе творилась буря, его одолевали сомнения, а не попытаться ли спасти любимую жену, не спрятать ли где-нибудь её вместе с её злосчастным плодом чрева. Но Шандрок и Тафин в два голоса твердили ему о долге и чести, о том, что это необходимо для спасения Фаранаки, приводили в пример историю прошлого на материке Гобо, когда к отродьям демонов относились более мягко и это закончилось внедрением страшного культа приношения в жертву детей демонам стихий и продлилось это не такое уж короткое время. И они всё же уломали Каруна, нажимая на его слабые места — повышенное чувство долга перед отчизной, перед Фаранакой. Они заставили его отдать приказ всем людям в его доме и усадьбе покинуть и дом и усадьбу. Это всё что от него требовалось. Дальше Шандрок и Тафин собирались всё взять на себя. А Карун заперся в спальной отца, ни живой ни мёртвый от горя.

Ялли сползла с табуретки, села на неё. Ей пришло в голову, что если бы она смогла послать весточку Эльге, находившейся неподалёку от Шабоны, та бы спасла её, приведя своих воительниц и напав на дом князя. Но оповестить Эльгу было невозможно никак.

За окном стоял вечер, ещё не стемнело, но солнце уже склонялось к закату.

— Значит, скоро мы умрём в огне, — пробормотала Ялли, поднимая с табурета, приближаясь к кровати и взяв с неё одну из подушек. — Гореть в огне, это очень больно сынок, — отрешённым голосом произнесла она. — Но я не допущу, чтобы ты принял такие страдания.

Она стояла над своим странным младенцем с подушкой в руках, никак не решаясь этой подушкой его задушить, чтобы избавить от мучений в огне. Слёзы лились из её глаз.

Внезапно до её слуха донёсся скрежет. Ялли удивилась: он был похож на крысиную возню, но крыс в княжеском доме не водилось. Она медленно повернула голову в сторону, откуда доносился этот звук.

И выронила подушку от изумления: из стены между кирпичей торчала ветка дерева и она росла, пробиваясь в комнату. Рядом появилась другая ветка, третья, четвёртая, а затем вся стена оказалась пронзённой множеством ветвей садовых деревьев, что росли за окном.

Кирпичи начали сдвигаться с места и один из них сполз на доски пола.

За ним посыпались другие кирпичи.

Ялли воскликнула от восторга. Она всё поняла и повернула сияющее лицо к лежащему на кровати младенцу-чудовищу:

— Это сделал ты, малыш! Ты — сын бога и в тебе сила бога! Ты — сын бога дерева и деревья повинуются тебе, уже сейчас, такому крохе!

Стена должна была рушиться с величайшим грохотом, но ветви стелились на доски пола и ловили кирпичи, смягчая шум.

Ялли засмеялась.

— Значит, мы будем жить! — проговорила она. — Самое главное было выйти из этой ловушки, что сейчас и будет сделано. Я отправлюсь в лагерь Эльги и попрошу защиты у неё!

Когда стена была развалена окончательно, Ялли принялась собираться в путь. Она открыла сундук с заготовленными ещё раньше пелёнками и взяв одну из них, аккуратно и осторожно запеленал сына. Затем, оглядевшись, бросилась к большой и глубокой корзине, в которой лежало всё для рукоделия — клубки, нитки, куски тканей. Вытряхнув всё это, она бросила на дно корзины подушку, уложила на неё сына и завешала саму корзину простынёй.