Чудовище 4 (СИ)

В княжестве начались необыкновенные времена — в городе и прилегающих к нему деревнях, которые также было приказано «утопить» в садах. Деревья давали урожаи — необыкновенно огромные и вкусные плоды и собирали их с деревьев раза в два, а то и в три больше, чем обычно. Явление, по сути, было радостное, но некоторых оно пугало: трудно было принять, что среди людей теперь обитал сын божества и творил чудеса. Кое-кому даже хотелось бежать из княжества из-за страха перед непонятным и такие нашлись, что побросали свои дома и разбрелись по свету, но их было совсем мало. Остальные шабонцы не решались покидать родные места, тем более, что они приносили доход.

Сады обогащали Шабону. Их плоды собирали в мешки и ящики, продавали заезжим купцам, а те развозили их по всей Фаранаке и их раскупали, потому что в других княжествах острова хоть также водились фрукты, но нигде не было таких особенно сладких и душистых яблок, персиков, апельсинов, груш, хурмы и винограда, как в Шабоне.

Даже бездомные нищие в городе могли нарвать себе фруктов с деревьев вдоль дорог и аллей и набить ими брюхо или набрать в мешок и продать купцам, имея за них кое-что.

Удовлетворение от обогащения оказалось сильнее предрассудков и время смиряло шабонцев с тем, что их княжич — не такое существо, как они сами. Страх уменьшался прямо пропорционально прибыли, растущей в кошельках, а затем вместо него у большинства осталось лишь любопытство — хоть бы одним глазком взглянуть на этого сына бога деревьев.

Но княгиня не спешила выставлять своё драгоценное дитя на всеобщее обозрение, хотя со временем его облик могли видеть уже не только члены её семьи. Когда Дану исполнился годик и он научился ходить, она решила, что не стоит больше держать его взаперти в потайных комнатах и переселила его в свои покои, где малыша могли видеть служанки. Поначалу прислугу ужасал облик ребёнка бога, как мог бы пугать ходячий кусок дерева, кое-кто даже решился оставить службу в доме княгини. Вместо них были наняты женщины с более крепкими нервами и философским мышлением, что сын бога — не сын демона и зла причинить не станет из-за того, что из него торчат веточки и сучки и сам он покрыт корой. А уж то, что это сын бога очевидно уже потому, что в Шабоне плодоносят деревья с самыми лучшими плодами, а не горят дома и не трясётся земля.

К двум годам Дан уже совершенно научился говорить. Он вырос необыкновенно крупным и выглядел, как десятилетний, но явно не осознавал этого и постоянно просился к матери то на колени, то на ручки. И если на колени Ялли ещё могла его посадить, то на руки взять было затруднительно. Разве что сильная тётушка Эльга могла покатать его на спине.

Ялли подумала, что её сыну будет скучно в обществе одних только взрослых, а она ведь поклялась, что сделает всё для того, чтобы он был счастлив. Она начала организовывать ему общество детей — чуть постарше, чем он сам. Детей подбирали здоровых, умных, с покладистыми характерами и храбрых, чтобы не пугались необыкновенного облика княжича. Таких нашли всего пятерых — троих мальчиков и двух девочек, из простых семей. Дети должны были приходить играть с Даном на весь день, их кормили и укладывали спать днём в особой комнатке, а вечером отправляли по домам. Родителям детей платили деньги, как за работу.

Для Дана доставляли лучшие игрушки, для него и его друзей сделали качели, вешали гамаки в детской на крючки, ввинченные в столбы. Его выводили и на прогулки в специально отведённое для этого место в саду, куда вход был доступен только некоторым слугам. Мальчик должен был видеть солнце и деревья, которыми он повелевал.

Дан был доволен своим детством и Ялли на время успокоилась. Она не позволяла себе страдать и изнурять себе переживаниями о будущем своего сына — это вызвало бы в ней чувство горя, которое бы ослабило её. Да, у неё было великолепнейшее здоровье, которым наделил её бог деревьев, но она могла бы подавить сама себя морально, если бы позволила себе страдать и не смогла бы выдержать то, что положено.

— Дан могуществен, — рассуждала она. — А сильные не бывают несчастны. И Дан добудет себе счастье, просто возьмёт его по праву! Мне не о чём горевать, нечего бояться!

И она всё больше верила в это, поэтому и позволяла и себе, насколько это возможно, получать наслаждения от жизни. Но только не от мужских ласк в постели. Она всё ещё помнила то, как была брошена богом деревьев и как разочаровалась в любви Каруна и это сделало её холодной до игр в постели.

Очень часто она просто доставляла удовольствие телу, в жаркие дни прохлаждаясь в бассейне, по краям которого были расставлены блюда с фруктами, разрезанными дынями и арбузами, сладостями, солёными орешками. Иногда она купалась вместе с Эльгой, попивая вино глоток за глотком. И почти каждый раз Эльга начинала разговоры о политике или о том, что Ялли следует завести себе любовников.

— До каких пор ты будешь убиваться по любви бога деревьев? — упрекала она сестру. — Подумай, ведь с тех пор прошло три года! Выбирай себе любого мужчину — каждый сочтёт за честь разделить с тобой постель.