Чудовище 4 (СИ)

— А ты думаешь, это такое счастье — владеть гаремом из мужчин? — с укором в голосе промолвила она. — Ты думаешь, я не разогнала бы весь этот гарем, если бы у меня появился тот единственный, что мог бы любить меня? Неужели ты не веришь, что я тоже хотела бы принадлежать только одному мужчине? Мне ничего не надо от него, пусть бы он был совсем беден, никто, как тот водовоз, тот мальчик, которому, мне казалось, я нравилась в детстве, помнишь его?

— Помню. Но ведь он умудрился утонуть в колодце, черпая из него воду. Он тогда был ещё совсем мальчик, даже не успел в юношу превратиться.

— Ты не знаешь, как я плакала тогда! Моя душа кричала: больше никто и никогда не станет меня любить! И так оно и вышло, — слёзы заструились из глаз Эльги.

Ялли потупила глаза, не зная, что сказать Эльге в утешение. Сама она очень сильно любила сестру, но как она могла приказать какому-нибудь мужчине, чтобы он искренне полюбил Эльгу? Разве она, княгиня, имеет власть над любовью? О, если бы так, то как бы славно она устроила жизнь сестрёнке!

После этого разговора беременность Эльги не протекала легче. Да и роды оказались долгими и тяжёлыми.

Во время родов Эльги Ялли не выходила из её особняка, почти неотступно сидела у её постели, вытирая ей пот и держа за руку. Когда у Эльги начинались схватки, она с воплями так сжимала маленькую руку Ялли, что той впору было также кричать от боли и страха, что сильная рука Эльги сломает ей пальцы. Но Ялли терпела и не отнимала руки и только молилась всем богам, чтобы сестра осталась жива.

Эльга разродилась дочкой, будучи уже на грани жизни и смерти. Но крепость её организма взяла своё и она выжила и её ребёнок тоже.

Ялли была категорически против того, чтобы Эльга снова приняла обременительные обязанности главнокомандующего через несколько дней после тяжёлых родов.

— Хайри сумеет тебя подменить, — твердила она, — отдохни, непременно отдохни. Ты нужна мне живой и здоровой, а не измученной от перегрузок.

И вот грянула очередная война.

В тот день Ялли не обнаружила сына в его постельке.

Оказалось — он ещё со вчерашнего вечера потребовал от слуг зажечь светильники в смежной с его спальной комнате и почти всю ночь рисовал мелками на каменном полу.

Ялли, Эльга, Хайри и ещё несколько сановников внимательно рассматривали картины, нарисованные Даном. На них снова были изображены деревья, но они уже не раскачивались, а стояли ровно вытянув ветви в стороны движущейся к ним армии. Это снова была конница, также катились пушки и телеги, загруженные ящиками. Рисунки Дана состояли из нескольких фрагментов, изображавших сцены боя в точной последовательности. Вот всадники спешились и начали разгружать с телег ящики, доставая из них большие бутылки. Затем они приблизились к роще примерно на расстоянии десяти шагов от неё, так, чтобы ветви не могли дотянуться до них и принялись швырять бутылки. Одновременно с ними в сторону рощи полетели ядра из пушек.

Вытянутые ветви деревьев смыкались и аккуратно ловили и ядра и бутылки в мягкость своих ветвей и мелкие веточки гасили горящие фитили ядер, как пальцами. Ни одна бутылка с горящим маслом разбитой не оказалась, деревья хватали их на лету.

Затем, когда телеги были опустошены, деревья перешли в атаку и бутылки с горючим маслом полетели в сторону армии Бефока. Поначалу, видимо, намерения деревьев было лишь отпугнуть неприятеля и бутылки разрывались, взметая клубы огня и дыма перед чертой, где находились солдаты. Однако, генерал Гир, командовавший армией, оказался слишком упрям и не думал отступать, приказав послать за другим обозом, гружённым горючим маслом. Только тогда из рощи в солдат полетело несколько ядер, одно из них разорвалось рядом с восседавшим на коне генералом и вместе с ним разорвался и генерал.

В армии Бефока началась паника и офицеры и солдаты, оставшиеся без своего предводителя, обратились в бегство.

Тем временем, сам князь Бефок ждал известия о том, что роща вокруг Шабоны горит огненным кольцом, что означало половину победы над этим княжеством. Однако, гонец никак не являлся и Бефок, утомлённый ожиданием, решил отдохнуть в тени своего любимого виноградника в саду за хоромами.

Князь с удовольствием развалился на широком ложе, опершись спиной на подушки и сон сморил его почти мгновенно.

Но спать долго не пришлось: он пробудился от лучей солнца, поднимающегося над землёй. Они били ему в глаза.

Бефок был поражён: когда он засыпал, над его головой был потолок из зелёных лоз винограда, росших так густо, что едва пропускали свет. Теперь же вверху были одни лишь жердины и жизнерадостное небо без единого облачка.

До слуха князя донеслось зловещее шуршание, напоминавшее шипение. Он опустил глаза вниз и от ужаса даже не смог кричать и волосы зашевелились на его голове. Все виноградные лозы лежали вокруг его ложа сплошным зелёным морем, они шевелились, как живые, изгибаясь и извивались, подобно змеям и листва их громко шуршала, как змеиная чешуя. Вдруг они разом развернулись в сторону ложа, на котором находился князь и начали приподниматься, заползая на это ложе.