Чудовищная ложь

По толпе проходит рябь, но я заставляю их замолчать одним взглядом. Она напрягается и поднимает глаза на меня, ища в них правду.

— И почему я должна тебе верить?

— Я не причинил тебе вреда, верно? Нет, я спас тебе жизнь. — Я ухмыляюсь. — Итак, маленький человечек, что мне с тобой делать, раз ты так легко вошла в мои земли?

Она на мгновение поджимает губы, словно обдумывая мои слова.

— Можешь просто отпустить меня.

Я не могу не усмехнуться, когда она нахально улыбается мне. Маленький человечек очень забавный. Я так долго мечтал поговорить с ней, и теперь, когда это наконец произошло, я жадно жду каждого ее взгляда, слова и реакции.

— Мы не можем этого сделать. Ты знаешь, где мы сейчас живем, и мы не можем гарантировать, что ты не выдашь это своему народу, — легко отвечаю я, намеренно не упоминая о том, что не хочу ее отпускать.

— Моему народу? — Она горько фыркает. — Те люди за стеной – не мой народ. Большинство из них либо пытались изнасиловать меня, либо убить, либо использовать.

Я сужаю глаза, когда гнев проносится через меня так быстро, что мой хвост замирает, прежде чем начать дрожать. Я отталкиваю его, не желая её пугать. Если то, что она говорит, правда, то неудивительно, что Рыжик проводит так много времени за стеной с нами, монстрами.

— Мы не можем доверять ни одному человеку. — Даже когда я произношу эти слова для блага моего народа и как напоминание самому себе, они кажутся ложью. — Ты останешься здесь, пока я не решу, что делать.

— Рейгнер. — Один из моих людей, Астов, ворчит и делает шаг вперед, на мгновение бросая взгляд на человека. — Мы должны убить ее сейчас, как и других, кто пытался навредить нашему народу.

— Она не такая, как другие. Разве ты не видишь? Она не солдат, она не мужчина, и она не нападала на нас, поэтому я не могу оправдать убийство безоружной, не представляющей угрозы человеческой женщины. А ты можешь? То, что мы выглядим как монстры, за которых нас выдают, не означает, что мы должны вести себя так же, — огрызаюсь я, излагая свой закон. Он стыдливо опускает голову, отступая назад.

— Конечно. Как скажешь, Рейгнер.

— Рейгнер? — повторила она. — Это твое имя? — Мой человечек качает головой, похоже, не боясь монстра рядом с ней, который только что пытался просить меня о ее смерти. Странный человечек.

— Нет, это титул, данный моим народом, — отвечаю я. Остальные смотрят на меня в замешательстве, недоумевая, почему я говорю ей об этом.

— Понятно. Как тебя зовут? — Я не отвечаю ей, и она садится выше. — Меня зовут Ария.

Ария. Я повторяю его в голове, загибая язык вокруг имени, утверждая его и ее.

— Акуджи, — говорю я Рыжику, хотя это звучит совсем не так, как произносит мой народ.

Она наклоняет голову на рычащий третий слог моего имени.

— Да, я не могу так сказать. — Она ухмыляется. — Я буду звать тебя просто Аку или Красный. — Она пожимает плечами.

Почему мысль о том, что этот маленький человечек дал мне прозвище, заставляет мое холодное мертвое сердце на мгновение наполниться теплом?

Я потираю адский орган, пока мой народ продолжает шевелиться.

— Конечно. Что ж, Ария, пойдем со мной. Ты истекаешь кровью, и это заставляет мой народ голодать. Мы залечим твою рану, а я подумаю, что с тобой делать. — С этими словами я встаю во весь рост.

Она замирает, пробегая глазами по моему телу, и я не могу удержаться, чтобы не попозировать ей немного, прежде чем шагнуть ближе и протянуть ей руку. Я слышу, как мои люди удивленно вздыхают и начинают перешептываться, но я не обращаю на них внимания, зная, что нарушаю все наши протоколы, наши правила ради этого маленького человечка.

Она нерешительно берет ее, и я осторожно поднимаю Арию на ноги, затем похлопываю по руке и поворачиваюсь. Не глядя больше по сторонам, не желая показаться слишком одержимым этим маленьким человечком, я ухожу. Мои люди расступаются, когда я прохожу сквозь их массы, и когда я оглядываюсь, чтобы проверить, я вижу, что она спешит за мной. Ее маленькие ножки не успевают за мной, поэтому замедляю шаг, пока она не оказывается позади меня. Мои люди протягивают руки, чтобы дотронуться до нее, но я рычу, и они отступают.

Выбравшись из толпы, я двигаюсь к туннелю слева от главного зала – вход в мои и только мои покои. Там стоит стражник, и он склоняет голову в знак уважения, когда я прохожу мимо него с маленьким человечком на буксире. Я слышу, как она спотыкается, и, оглянувшись, вижу, что Ария оглядывается по сторонам. Она вздрагивает и краснеет, когда замечает, что я смотрю на нее, и сосредоточивается на своих ногах, заставляя меня усмехнуться.

Повернувшись вперед, я веду ее наверх к металлической двери и открываю ее, не обращая внимания на следы моих когтей, когда позволяю ей войти. Она проскальзывает мимо меня, тепло от ее близости заставляет меня тихо рычать. Ария замирает на пороге и смотрит на меня. Я закрываю дверь и стою так близко, что могу протянуть руку и коснуться ее, но она, кажется, не замечает. Для того, кто так хорошо умеет выживать наверху, у нее, похоже, плохие инстинкты, когда дело касается меня.