Чудовищная правда

Вместо этого я сосредоточилась на городе, пока мы углубляемся в него. Магазины либо разграблены, либо разрушены. Здания частично разрушены, дороги разбиты. Обломки и развалины города были выброшены здесь, как туши. На душе становится грустно, и я задаюсь вопросом: кто занимал эти дома и магазины? Где они сейчас?

Выбрались ли они отсюда?

Есть и следы пребывания монстров. Следы ног, когтей, кровь… Этого достаточно, чтобы я задрожала от страха.

Прошло несколько часов, а я уже выбилась из сил, вспотела и подумала, какого черта я взялась за эту работу. С каждым тяжелым, болезненным шагом я напоминаю себе, какой я была дура, думая, что смогу это сделать. Не говоря ни слова, Ария сворачивает к зданию и спешит вверх по лестнице. Я колеблюсь, но спешу за ней. Ступеньки скрипят от нашего веса, пауки разбегаются в стороны, едва не заставляя меня вскрикнуть. Она быстро проскакивает через металлическую дверь, и я следую за ней. Не говоря ни слова, Ария запрыгивает на обвалившийся край крыши, раскачивая ногами, словно ей весело.

— Садись и пей, — приказывает она, глядя на город.

Она даже не вспотела, и на мгновение я ей позавидовала.

— А ты быстрая, — бормочу я, неловко пыхтя. Я сажусь рядом с ней и глотаю воду, мои легкие кричат на меня.

— Не пей так быстро. Затошнит, и тебе нужно все нормировать. Здесь давно отключили воду и электричество, — огрызается она, и я замираю, не в силах сдержать румянец, и отвожу взгляд.

Я чувствую ее отвращение, и это заставляет меня съежиться. Она права — я не должна быть здесь.

— Я знаю это, черт, мне жаль. У меня так плохо получается.

— Я бы не выбирала тебя, — поддразнивает она. — Так почему ты здесь?

От ее вопроса я слегка приободрилась. Ария не знает, но именно интерес в ее голосе заставил меня посмотреть на нее. Волосы Арии сияют как пламя в лучах солнца, а я со своими потными светлыми волосами и скучными глазами просто сливаюсь с фоном.

Я хочу сказать ей об этом, но не уверена, что имею право, поэтому говорю ей об этом. Я ожидаю, что Ария обидится, но она снова меня шокирует.

— Талия, разве я похожа на человека, который болтает? Или, если уж на то пошло, похожа на человека, которому есть кому проболтаться? — Она ухмыляется. — Тебе не обязательно рассказывать мне все.

Она права — это не повредит. К тому же, мне нужно с кем-то поговорить.

— Я работаю в лаборатории, принадлежащей правительству. Они оставили здесь некоторые исследования, и это все, что я знаю. Я должна его забрать.

— И они не послали команду, целую армию, через главные ворота? — Она нахмурилась. Я знаю, о чем она думает, я думала о том же.

— Они бы не справились, — предлагаю я, все еще не уверенная, что она не права. — Они хотели сделать все тихо и быстро.

— Скрытно. — Она кивает, теперь понимая. — И все же, почему ты? Не хочу показаться грубой, но почему не послали суперсолдата или шпиона?

Я даже не решаюсь сказать ей об этом. Ария может осуждать меня сколько угодно. Она и так меня ненавидит, а мне почему-то хочется убедить ее, что я не такая уж плохая.

— Честно говоря, не знаю. Я не спрашивала. Я годами ждала возможности проводить практические исследования и заниматься тем, чему меня обучили. Это единственный шанс, который они мне дали, так что я не могу все испортить. Я получу исследования, и они наконец-то позволят мне исследовать то, что я хочу.

— Что именно? — спросила она, похоже, заинтересованная, а не просто жалеющая меня.

— Я хочу провести анализ влияния наших культурных источников пищи на детей и обездоленных, — честно отвечаю я. — Хочу помочь сделать этот мир лучше.

— Детка, ты единственная, кто этого хочет.

Детка? Я явно старше ее, но потом задумалась. Я старше только по возрасту. Ария знает этот мир лучше меня, так что в ее глазах я, вероятно, ребенок, неуклюжий и ничего не понимающий.

Ее слова доходят до меня, и я хмурюсь.

— Что ты имеешь в виду?

— Правительство никогда не изменится. Им нравятся трущобы. Они держат бедных в бедности, а богатых в богатстве. Существует четкий порядок. Они никогда не сделают ничего, чтобы изменить это, потому что им это выгодно. Богатые зарабатывают больше, живут дольше и лучше, а бедные убивают друг друга за объедки. Им это нравится, и так будет всегда. Ничто не изменит этого. Извини, Талия, что лопнула твой пузырь.

Я нахмурилась, отводя взгляд. Я всю жизнь верила в добро моего народа и в то, на что мы способны и что можем сделать. Я знаю, что мы не идеальны — я ненавижу трущобы и хочу равенства, — но ничто не идеально, и есть хорошие люди, которые могут это изменить… верно?

Однако в словах Арии была явная правда, и она, очевидно, сама в это верила, и на мгновение весь мой мир словно закружился, когда я вспомнила о своей жизни и своем обществе.

Права ли она?

Нет, так не бывает. В нашем мире есть добро и возможность перемен. Ария устала. Она видела худшие стороны человечества без всякого добра, и это заставило бы любого чувствовать себя так, но я видела красоту, силу и доброту, на которые способно человечество.

Она ошибается на наш счет.