Чудовищный секрет Авроры 2, или Магистра не гладить!

– Я взяла на себя смелость и написала твоей бабушке Аманде в Лондон, что ты не можешь приехать на примерку, – деловито объясняла она, прохаживаясь по палате и напрочь игнорируя глазеющего на нас Ланге. – Твои родители не стали никого посвящать в ситуацию. Я прекрасно их понимаю. Коробка осталась в нашей комнате в Пункте Связи, я схожу вечером и принесу. Оно красивое, не волнуйся. И даже без перьев.

– Спасибо, Джил, – я поймала ее за юбку и усадила к себе на кушетку. Надоела мельтешить. И отводить глаза – тоже. – Я сама схожу, мне не помешает размяться перед балом.

– Тогда будь аккуратна, – мисс Кавендиш отвернулась к окну. – Омелу нам вывести не удалось, и она расползлась по всему потолку гостиной. Не позавидую тому, кто в рождественскую ночь застрянет под ней до утра.

– Погоди, а как же…

– Все будем отмечать тут, в Академии. Бабушка Джулс и дедушка Артур временно перебрались сюда. А в январе, когда омела ослабеет, госпожа Дорохова обещала вывести ее с корнем.

– Джил…

– Мм?

– Ты в порядке?

– В полном, – отмахнулась подруга, вновь вставая с кушетки и возвращаясь к мельтешению перед глазами. – Эйр, кстати, ждет снаружи. Нам велено входить по одному, так что я ненадолго.

– З-зачем ждет?

– Так на бал звать собирается, – она равнодушно пожала плечами и приосанилась. – У тебя ведь нет еще кавалера.

– Ты это точно знаешь или выдумала? – в горле поселился колючий ком.

Что все-таки видел мой отец и что успел предпринять за шурхов месяц?

– Я никогда не выдумываю, – Джил посмотрела на меня строго. – Он всю неделю выяснял у меня, какого цвета твое платье, чтобы выбрать правильный цветок. Ты же помнишь традицию.

– А ты?

– А я не сказала. Традиция есть традиция, – холодно отрезала подруга и поджала губки. – Угадать должен. Сердцем почувствовать. Или даром. Или что там у него свербит в твою сторону.

– А ты такая колючая, потому что он правила хотел нарушить, или по какой-то другой причине? – я почесала подбородок.

– У тебя будет голубое. Ближе к бирюзовому, но очень нежное, как будто сливками взбитыми разбавленное, – затараторила Джиллиан, игнорируя мой вопрос. – Софи выбрала черное, в цвет шерсти, видимо. Очень скромное, чтобы не устраивать папеньке новый инфаркт. А мне пошили темно-зеленое. Я еще подумала волосы в этот раз распустить, но не знаю, не будет ли это слишком…

– Красиво? – хихикнула, подгребая к себе одеяло. – Будет, конечно. Но мы справимся.

– Ты еще должна знать кое-что, – механическим голосом произнесла Джил. Она существовала словно на автопилоте и бледность имела невероятную. Она вообще спит? – Этот болтун несколько раз лично встречался с ректором. Не знаю, что они обсуждали, но он потом весь день ходил с таким странным лицом. Зеленым и полным решимости.

– Ну… приехали.

Дверь в отделение резко открылась, обозначив то самое лицо Эйнара (куда бы сбежать, пока он всерьез не выдвинулся со своим предложением?). И снова закрылась, оставив Дорохова с той стороны. Оттеснив парня, в палату вбежала растрепанная Софи с широко распахнутыми и немножко безумными глазищами.

– Девочки, я забираю документы, – сипло прошептала она и зыркнула на Ланге, вытянувшего шею в нашу сторону. – Перевожусь. Сил моих больше нет. В Лондон. Или в Швецию. Да хоть в Китай! Я больше не могу так. Совсем не могу!

– У тебя лицо, будто ты ночью привидение увидела, – отметила Джил. – Не Роджера, в смысле, а какое-то другое, неопознанное.

– Хуже! Опознанное! – рыкнула на нее Софи, и Ланге на всякий случай перебрался на другую кушетку. От нас подальше. – Еще хуже: из плоти и крови!

– А это уже не подпадает под категорию призраков, – занудно просветила Джил.

– Еще хуже! Совершенно голое, чтоб его шурхи сожрали, привидение! – простонала волчица, забралась на соседнюю койку и упала лицом в подушку. – У-у-у… За что мне это?

– Симпатичное хоть? – поборов смех, уточнила я.

Видела, как она полночи удирала от кого-то повышенной лохматости и пятнистости. Не это ли «нечто» имело наглость раздеться перед крошкой Софи, вогнав ее в такую панику и культурный шок?

– Божественное, – мычала та в подушку. – Я хоть только со спины видела, зато в полный, чтоб его, рост. Могу вас заверить: бо-же-стве-нно-е! И от этого совсем плохо. Даже дышать трудно.

– Итак… У нас имеется полуночник из плоти и крови, который к тому же хорош собой и имеет наглость раздеваться в общественных местах. Хотя, справедливости ради, лес у нас не слишком… общественный, особенно ночью, – подвела итог мисс Кавендиш. – Ну не все же тебе, Соф, людей смущать? Мало ли кому голышом погулять приспичило? Хотя это то еще сомнительное удовольствие в такой мороз.

– Джил! Хватит! – вспылила Софи. – Мне и без того неловко до одури. Он ведь тоже меня… летом… а теперь… Как жить-то дальше, а?

– По порядку, – изрекла леди Кавендиш, отрывая заплаканную подругу от подушки. – Рассказывать, в смысле, по порядку. А потом уже придумывать будем, как с этим жить.

– Этим летом я испортила себе жизнь. Навсегда, – скорбным голоском проронила Софи.