Чудовищный секрет Авроры 3, или Дочь ректора все объяснит

– Соф… Это все замечательно, но… – леди Кавендиш аккуратно принюхалась и наморщила нос, – наше зелье теперь пахнет, как собачья…

– Джил! – волчица возмутилась, зарделась и тоже виновато принюхалась. – Да нормально оно пахнет!

– Ты просто привыкла, – хмыкнула Джил и потрепала мисс Осворт по темным курчавым волосам, которые уже успели немножко отрасти. – Надо еще что-то добавить… для запаха. Точнее, «от запаха».

Мы спряталась за шестую теплицу и одновременно наморщили лбы, вспоминая уроки «Волшебных трав». Что-то «от запаха»… Что?

Я покосилась на дриаду, аккуратно подстригавшую кустик капризничавшего кипарисовика. Опять мы попались!

– Если нужно убрать неприятный аромат и вкус, обычно используют Медовку Пернатую, – задумчиво пробормотала Марта, склоняясь над ведром с колючками. – Добавить пыльцы на кончике ножа, взбалтывать минуту, и господин рек… И тот, кому предназначено снадобье, сочтет его за нектар богов.

– Медовка, медовка… – пробормотала я, открывая дверь в теплицу.

– На третьей полке слева, – ветерок донес до меня голос дриады. – Большая, желтая и…

– Пернатая, ага, – согласилась с ветерком, разглядев чудо-«подсолнух» за компанией насекомоядных кактусов.

Добавив пыльцу и старательно взболтав содержимое, я осталась довольна результатом. Теперь предстояло напоить «нектаром богов» скользкого упыря и внушить ему погулять со мной под сияющим куполом, очищающим непонятно что. Или кого.

***

Солнце спряталось за макушками елок, едва просвечивая через хвойный частокол. День шел на убыль, плавно переползая в вечер.

Я нарядилась в свое лучшее темно-голубое платье, из-за глубокого квадратного выреза лишь отдаленно напоминающее повседневное. Накинула на плечи зимний плащик, подбитый искусственным сверхтеплым мехом. Спрятала бутылку во внутренний карман… И принялась дожидаться «господина ректора» на пороге Академии.

Гад хоть и шастал целыми днями непонятно где, но к вечеру всегда возвращался в свой кабинет и усаживался за папин стол. Упырь!

– Что замышляете, Карповская? – не заставил меня ждать его противный голос. За ним на пороге материализовалось и омерзительное лицо.

– Вас жду, – призналась честно. – Хотела извиниться за поведение брата.

– Одних извинений маловато, дорогуша… – самодовольно протянул Бехтерев и толкнул дверь, впуская нас в фойе.

Тепло Академии, погруженной в голубое сияние магических шаров-светильников, встретило радушно и заставило распахнуть плащ. Я поправила платье, проверила бутылку в глубоком кармане…

«Господин ректор» просто еще не знает, как именно я планирую «извиняться». Маловато ему точно не покажется.

– Арт просто не понимает, что теперь вся власть в ваших… руках, – запнулась я, аккуратно подбирая слова, которые меньше всего напоминают ругательства. – Я хотела попросить не наказывать его за необдуманный… «проступок».

– Разве так просят, глупышка? – Бехтерев растянул губы в отвратной улыбочке.

– Пожалуйста, – скосила глаза на носы своих туфель.

– Не вижу раскаяния на твоем гордом, упрямом личике, принцесса, – фыркнул гад, приподняв мой подбородок. Я поежилась – мерзко.

– Разве вы хотите от меня раскаяния? – удивилась картинно. – А говорили про компанию… в том, в сем…

Я медленно достала из-под плаща бутылку и неуверенно покрутила в ладонях.

– А ты умнее своей матушки, – сально ухмыльнулся упырь. – Что это?

– Это варит мой дед, – выдохнула смиренно. – Из его личных выдержанных запасов. Я без спроса взяла…

– Ай-яй-яй, – покачал он пальцем перед моим носом. – Придется тебя наказать, Аврора. И из чего варит?

Он взял у меня бутылку, откупорил, принюхался… и выдохнул с одобрительным, в высшей степени блаженным стоном. Слава Медовке Пернатой и дриаде Марте!

– Ох… Чего там только не намешано, «господин ректор», – я похлопала ресницами и призывно прикусила губу. Вляпываться так вляпываться. – Вы вчера предлагали поужинать…

– Пойдем, принцесса. Ты ведь сама никогда такого не пробовала? Любопытно небось, чем настоящие мужчины себя балуют? – он распрямил спину, намекая, видно, что речь о нем.

Не стала рассказывать, что именно такого не пробовал никто и никогда. А если и пробовал, то вряд ли остался жив, чтобы поделиться впечатлениями.

Что до «настоящих мужчин»… Видала я некоторых троллей после того, как всякого «напробуются». Печальное зрелище! Вот только в одном скользкий индюк заблуждался: до мужчины ему было ой как далеко.

Мы вошли в папин кабинет, и Бехтерев, сбросив пальто на стул, тут же нацедил себе в стакан нашего чудесного снадобья и залпом выпил. Вот что за манеры? Плащик с дамы не снял, пригубить «зелья» не предложил… Неудивительно, что все отношения строит угрозами, шантажом да запугиваниями. Кто ж добровольно на такое счастье подпишется?

Повело его почти сразу. Бехтерев почесался, глянул на меня нервно, с этаким животным интересом… Снова поскреб ногтями по животу, закашлялся. Позеленел как-то подозрительно. Пятнами пошел красноватыми. Боги, надеюсь, госпожа Пруэтт не прокляла его до смерти? Мне еще под купол успеть надо!

Пошатнувшись, он кивнул на бутылку и призывно посмотрел на меня.