Чудовищный секрет Авроры 3, или Дочь ректора все объяснит

С одной стороны, я могла понять Салливана. Он только начал жить в полную силу. Слышать свой внутренний голос, потакать своим желаниям. А тут я с бесконечным риском для жизни. Но с другой…

– Терпеть не могу вас и ваш выводок неуправляемых тараканов! – заявила дрожащими губами. – И поцеловать хочется…

…И укусить, и придушить немножко. Но об этом решила умолчать.

– Спасибо, что сообщили. А теперь уходите, – он устало потер переносицу и оперся на древесный ствол. – Пока не стемнело и маяк не погас.

Упрямый баран. Стадо иглохвостов ему в штаны!

– А как же три сорта чая? И какао? – я растерянно шмыгнула носом.

– Я вышлю их вам почтой. Они мне теперь без надобности.

– Вы невыносимый сухарь. Я вам такие вещи говорю, а вы… – подошла к нему вплотную, надеясь услышать, как под рубашкой неистово колотится сердце, выдавая волнение. Но оно стучало ровно. Без всякого ко мне интереса. – Ну что вы так морщитесь? Я вам неприятна? Все настолько плохо?

– Все очень плохо, – согласился Рандор. – Мне очень плохо. В вашем присутствии. Вы мой ходячий кошмар. Душу рвете, разум отключаете. Заставляете помышлять о том, чтобы поступить иначе. Так, как будет неправильно. Довольны? А теперь уходите.

– Полагаете, без меня вам станет легче? – обиженно уточнила.

– Точно знаю, что станет, – болезненно закашлялся Салливан. – Но часть меня не хочет, чтобы становилось. Жаждет мучиться до последнего. Смотреть в ваши огромные бирюзовые блюдца до самой… до темноты. Но разум знает, что так нельзя и птичке надо улететь. Иначе она не сможет больше расправить крылья. Улетай, хара. Живее. Пока я не сделал тебе еще больнее.

– Да куда уж больше?! – всплеснула руками, чувствуя, как из раны в сердце по телу расползается мрак.

Поджала губы. Тряхнула головой. Какая нелепость!

Выдохнула резко, развернулась и, запретив своим глазам растрачивать ценную, с таким трудом добытую влагу на слезы, размашистым шагом понеслась вперед. К сияющему дому на том конце бесконечного поля. С каждым движением уносясь как можно дальше от лондонского тролля.

Шагала так час или даже больше, размазывая бесценную влагу по щекам. Глаза меня не послушались. Меня вообще никто не слушался! Ни шмырлы, ни крысоловы, ни шурхов тролль… Внутри болело, но я старалась не думать об открытой ране. Все потом. После.

У меня куча дел. Огромная, необъятная! Надо скорее выбраться с «Острова», уберечь Софи от дурного знакомства, оказать помощь Сажельке, если она ранена… Предупредить отца о Блэре, Вяземском и Великом Звере.

Я очень занята, чтобы легкомысленно думать о пропасти, что разверзлась вдруг под моими ногами. А я оказалась к ней неготова.

Потому что невозможно быть готовым к потере того, что уже считаешь своим. К тому, что самое родное вдруг станет чужим. Начнет ни с того ни с сего смотреть холодно, натянув каменную маску на красивое лицо…

Я остановилась посреди серого поля. Вдалеке призывно мерцала точка, готовая стать моим спасением. А позади… Позади осталась чернота равнодушно прогнавшего меня мужчины.

Моего мужчины. Моя чернота.

К троллям все… Я так не могу!

Я резко развернулась. Сбросила дурацкие утепленные туфли. И понеслась обратно, захлебываясь в собственной истерике, как в стремительном течении речного порога.

Боги, только бы его найти! И только бы еще сильнее не заблудиться.

***

Ноги несли меня обратно, не замечая кочек, колючей травы и впивающихся в ступни корешков. Солнце над головой начало блекнуть. Словно, повернув назад, я согласилась с тем, что не успею до темноты к спасительному сияющему дому. И сама позволила светилу скатиться в скорые сумерки.

Было необъяснимо страшно. Сердце стискивало ужасом, да так сильно, что дышать расхотелось: каждый вдох отзывался острой болью под ребрами.

Из-за слез я почти не разбирала дороги. Оборачивалась, убеждаясь, что «маяк» все еще мерцает ровно за моей спиной. А значит, бегу я в верном направлении. И снова неслась дальше.

Пока не вмазалась носом во что-то твердое, отдаленно напоминающее равнодушное дерево, по самое пустое дупло набитое отборными тараканами.

– Поймал! – нахально заявил лондонский дуб. – Стой, стой, Аврора…

Я судорожно вдохнула его запах и разревелась сильнее. На обратный путь до моего тролля ушло меньше времени. А значит, или я бежала в два раза быстрее, или он, пусть и медленно, но все-таки шел за мной.

– Я так не могу, – хрипло бормотал Салливан. – Ни черта не могу по-правильному. Хотел еще раз… поймать… Последний…

Он стискивал лапой мой затылок, вжимая мокрой щекой в свою грудь. Вот теперь в ней все колотилось, как надо. Грохотом вбивалось в уши, донося до сознания простейшие умозаключения. Он не мог. Он шел. Он хотел. Он… Боги. Боги!

– Да какого тролля?! – я больно стукнула кулаком в его вздымавшуюся грудь, вливая в удар всю свою обиду на мироздание, Судьбу и одного отдельно взятого магистра. Он закашлялся, сотрясаясь в судороге.

Как он мог? Как он посмел? Нельзя так, нельзя! Я запрещаю!

– Так вышло. Прости, птичка, – Рандор потерся носом о мой висок, вбирая запах. – Я так… не планировал.