Чума теней

– Насочинял? – взвизгнул бандит, обвинявший Эрет в чудесах сладострастия. – Сказать, где у тебя самая большая родинка?

Он схватил топор, намереваясь зарубить девушку, но вожак пнул его в пах, и мужчина упал на траву.

– Моё извинение за этих уродов, Меченосец. Не думай из-за пары сволочей плохо обо всей стае – это пришлые, новички. И они в твоей власти. Сам решай, как поступить. С девкой тоже.

Вожак пнул на прощание предателей своей стаи и отошёл, предоставляя Меченосцу право решать их судьбу. Олэ посмотрел назад: Блич убежал к последней палатке, где его догнали Фейли и Найрус и пытались как-то утешить. Повернулся обратно: Эрет смотрела с вызовом и ни капли не боялась.

– Всё равно ты умрёшь, псина с мечом, а не Блич. Убьёшь меня – найду и на том свете, как это устроить.

– Мужики, вставайте на колени, а ты, стерва, смотри и не вздумай отворачиваться.

До его ушей доносился плач Блича: «Зачем! Зачем, я же не просил».

Одним ударом сразу две головы, как умеешь. Надоело. Всё надоело. Предательство и верность, которая хуже предательства. Ни тени жалости!

Широкий взмах меча, и обе головы слетают с плеч, подняв в воздух фонтан крови. Несколько разбойников зааплодировали ловкости мечника. Другие, наоборот, сразу нахмурились, подозревая, что подобные приёмы Олэ освоил не в бою, а работая палачом. А Эрет? Эрет…

– Сволочь! Урод! Мразь последняя! Любовник ослицы и сын козы!

– Что? Жалко? Но я их только убил, а погубила их ты и только ты!

– Да гори они оба! Платье в крови! У меня нет нового платья!

– Ты чудовище! Ты же с ними…

– И что? Роднее от этого они мне не стали! А в платье с разрезами я была неотразима! О, как я тебе отомщу за него, псина с мечом. Придёт срок, придёт срок.

Вдруг Олэ вспомнил, как его в самом начале путешествия другой человек, точнее, не совсем человек, обвинял в таком же «преступлении», порче единственной одежды. Но там была совсем другая ситуация.

Кстати, а где действительно Кай? Отчасти это и его вина: он не спал и должен был всё видеть.

– Кай! Где вы, мастер Кай? – Голос Блича звенел отчаянием. – Эрет, она… она… Вы не поверите, что она…

Видимо, Найрус и Фейли не смогли подобрать правильных слов для обманутого мальчика, и он хотел найти Кая как более разбирающегося в женской натуре, особенно касаемо распутниц.

Бандиты пытались на свой лад утешить готового впасть в истерику подростка: наперебой предлагали то выпивку, то просто всё забыть, то избить Эрет, чтоб легче стало. Но Блич исступлённо искал Кая.

Как никогда ему был сейчас нужен такой друг, и именно сейчас его не было рядом. Точнее, вообще не было. Кай просто ушёл, и, судя по тому, что прихватив нехитрый багаж, которым разжился в Ярн-Геронде, ушёл с концами.

– Почему? – Блич готов был разразиться новым приступом плача.

– Да потому что он получил то, что хотел! – не собирался сегодня никого жалеть Олэ. – Как до тебя не допёрло? – а ещё говорят, что интеллектуально вы нас превосходите! Он остался с нами только потому, что хотел получить теневой клинок! Герт обмолвился, что Кай аж загорелся, когда про такое оружие услышал. А все эти басни, ой, хочу подружиться, ой, вот тебе ещё урок дружбы, ой, всех поддерживаю и стригусь коротко – обычные уловки, чтоб втереться в доверие! А есть клинок – нет Кая.

– Он даже не попрощался, – медленно произнесла Фейли.

– Он… он не мог так поступить, – отказывался верить Герт. – А если поступил… он лицемер и подлец.

– Подлая нежить и с самым страшным оружием на планете… – схватился за голову Найрус. – Какие ужасы он может натворить… лучше не думать.

К счастью, бандиты, видимо, приняли «нежить» за фигуру речи, и ненужные вопросы профессору не грозили.

По щекам Блича опять текли слёзы. Олэ очень захотел его пожалеть. Но не смог.

– Мальчик, добро пожаловать в наш мир. Эрет и Кай ещё цветочки. Ложь, обман и предательство у нас в порядке вещей. И если ты так этого не переносишь, то… облегчи мне задачу: кинься сам на меч, который ты прячешь в третьей телеге.

– Это уже ни в какие ворота, Олэ! – казалось, Найрус сейчас ударит мечника.

– Это простая честность. Как они любят, – спокойно ответил Олэ.

Блич рыдал навзрыд, свернувшись калачиком прямо на траве. Фейли села рядом и попыталась обнять брата. Брат грубо отодвинул её.

Бандитов, которые поначалу жалели Блича, стала уже раздражать подобная ранимость.

– Ну, будет, браток, будет! Ну, чего ты как баба ревёшь! Уже и правда как баба! Может, тебе юбочку надеть, плакса? – понеслось со всех сторон.

Блич срывающимся голосом ответил о себе в третьем лице, при этом выдав свою самую большую тайну – страсть к стихотворчеству.

Он заплакал вдруг по-детски,
А чего стесняться? Бабы
Плачут, парни, дети, и не плачет только слабый!

– Э, ты чего, рифмоплёт, нас слабаками назвал?

Возмущённые бандиты забросали паренька оскорблениями, а кто-то уже собирался дать затрещину, как за Блича неожиданно вступился вожак.