Чуть-чуть считается

Про пароходы папа вспомнил вот почему. Когда в этом году на Волге открылась навигация, папа купил на работе билеты в цирк. Цирк выступал в соседнем городе, куда нужно было добираться на скоростном теплоходе «ракета». «Ракета» уходила в двенадцать часов. Представление в цирке начиналось в два. Витя в то воскресенье собрался с самого раннего утра. Он и маму извёл, и папу. Не знал, куда себя деть и чем заняться. Решил сбегать к другу Феде Прохорову. Побежал и заигрался там в солдатики. Да ещё, как обычно, спор у них с Федей получился. У них никогда не обходилось без споров — чей солдатик убит, чей не убит… И в результате Витя с папой на теплоход опоздали. Они прибежали на пристань, когда «ракета» уже отвалила от стенки. Правда, она была ещё совсем рядом, рукой подать. Казалось даже, что и прыгнуть можно. Но папа, конечно, не разрешил Вите прыгать.

Билеты в цирк папа скомкал и бросил с причала в воду. Специально, наверное, бросил на глазах у Вити. И Витя, хотя и крепился изо всех сил, не выдержал и заревел.

— Ведь на одну минутку всего опоздали, — всхлипывал он. — Даже, может, на полминутки.

— А пароходу всё равно, — сказал папа. — Ему что ты на полминутки опоздал, что на час — он знай себе ходит по расписанию. В жизни, Витенька, есть вещи, где ошибаться нельзя даже на крошечку.

— Так я же не нарочно у Феди засиделся, — шмыгнул носом Витя.

— А ты разве знаешь людей, которые ошибаются нарочно? — удивился папа.

Вот по какой причине папа напомнил сегодня утром про пароходы.

И вот почему Вите сегодня совершенно нельзя было задерживаться после четвёртого урока. Ведь папа там разберёт возле дома «москвич» и будет сидеть, дожидаться сына. Того самого сына, который обещал, что сразу после четвёртого урока — во!

А тем временем Светлана Сергеевна смотрела прямо на застывшего Витю Корнева, проглотившего с перепугу недожёванную резинку, и говорила:

— Так что же мне с вами, с такими совершенно несознательными, делать? Очень мне не хочется оставлять вас в субботу на пятый урок. Но, с другой стороны, какой у меня ещё есть выход?

Глава вторая Хранители сокровищ

Безвыходных положений в жизни не бывает. Поэтому Светлана Сергеевна тоже быстренько нашла выход из положения: она решила устроить диктовку на четвёртом уроке, вместо урока труда. И у Вити Корнева сразу отлегло от сердца. Теперь-то он больше не боялся, что подведёт папу. Теперь всё зависело только от него самого, от Вити.

Впрочем, немножечко Витя всё равно волновался. Потому что до дому нужно было ещё добраться. А это не всегда бывало так просто, как может кому-нибудь показаться.

Обычно от дома до школы Витя добегал за пять минут. Здесь ведь рядом. А на обратный путь у него уходило то час, а то и целых два. И получалось так вовсе не потому, что в школу Витя бежал с горы, а из школы поднимался в гору. Тут была совсем другая причина, куда более важная.

Витя Корнев проживал на горе, которая называлась «Вознесенье». На седьмом этаже высотного точечного дома. Рядом с телевизионной башней.

В школу с горы Витя чаще всего бежал один. Торопился. Попробуй опоздать к первому звонку! Живенько очутишься перед завучем Иваном Игоревичем, в кабинете у которого висит картина «Иван Грозный и сын его Иван».

— Знаешь, за что Иван Грозный убил своего сына? — ласково спросит завуч. — Так что, родимый, следующий раз имей в виду на всякий случай.

Дома у Вити таких вещей не спрашивают. Поэтому обычно из школы Витя не торопится. Из школы Витя возвращается вместе с Федей Прохоровым и Любой Агафоновой. Люба живёт с Витей в одном доме. А Федя — не доходя до них, в Дегтярном переулке, где на углу стоит чугунная водоразборная колонка.

В покосившемся бревенчатом Федином доме, что приткнулся на крутом спуске к Волге, у ребят устроено особое секретное хранилище. Хранилище у них в комнатке-чуланчике с маленьким оконцем в сад. Прямо перед окном растёт старая вишня, которая загораживает свет. В ребячьей каморке от неё всегда полумрак, даже в самый солнечный день. Ребята хранят здесь свои сокровища. В их распоряжении своя собственная отдельная комнатка, в которую Федины родители почти никогда и не заглядывают. Феде особенно повезло с мамой. Не то что Вите и Любе.

У Вити, например, мама прямо необыкновенно какая чистоплотная.

— Я вам не позволю, — постоянно ворчит она на Витю с папой, — устраивать из квартиры хлев.

У Корневых в квартире — точно в музее. Все, кто приходят к ним в гости, надевают мягкие тапочки. Гости ходят в мягких войлочных тапочках по квартире и расхваливают покрытые польским лаком полы, финскую мебель и чешский хрусталь.

И Любина мама тоже достаточно чистоплотная, терпеть не может, когда мусорят.

В доме у Прохоровых всегда полно всяких родственников, друзей и знакомых. Всё время кто-то уезжает и кто-то приезжает, кто-то уходит и кто-то приходит. Двери, как говорится, не закрываются ни на минуту. И всё-таки, несмотря на это, каморка Феди и его друзей всегда в полной неприкосновенности.