Чуть-чуть считается

Люба приносит в каморку конфетные фантики, разноцветные камушки, разных старых и покалеченных кукол и мишек. Витя с Федей приносят разумеется, более солидные вещи, в основном, металлические. И ещё у ребят есть пластмассовые солдатики и настоящий военный полевой походный телефон. Телефон каким-то чудом сохранился ещё с войны. Зелёная краска на его деревянной коробке облупилась. Трубка, что лежит под крышкой, вся в мелких царапинках. А сбоку у ящичка — ручка. Когда ребята играют в войну, они по очереди крутят ручку и отдают в трубку приказы своим войскам.

Работает телефон или нет, друзья не знают. Для этого нужно иметь другой такой же аппарат. Но где его возьмёшь! А на все приставания Васи Пчёлкина, который давно предлагает за телефон пятнадцать и даже двадцать долек жевательной резинки, ребята, ясное дело, отвечают решительным отказом. Витя, Федя и Люба не согласятся на такой глупый обмен, дай им за телефон хоть тысячу штук самой наивкуснейшей жевательной резинки.

Вот какое у ребят есть своё собственное особое секретное хранилище. И вот почему Витя добегает от дома до школы за пять минут, а от школы до дому ему порой не добраться и за два часа.

Но сегодня-то Витя твёрдо знал, что промчится мимо Дегтярного переулка и водоразборной колонки со скоростью реактивного самолёта. И ни Федя, ни Люба не уговорят его заглянуть в каморку даже на полсекундочки. Витя знает, почему уходят пароходы. Витя Корнев, не смотри, что ему одиннадцать лет, если уж сказал, то сказал. Витя Корнев не какой-нибудь болтун. Витя Корнев — человек слова.

Глава третья Охотник — как: «о» или «а»?

Ну уж эта жевательная резинка! Из-за неё вот приходится в субботу писать на четвёртом уроке диктант. На улице весна. Солнце вовсю светит. Воробьи надрываются. А ты пиши.

— «Посмотрел охотник в сторону, — медленно диктует Светлана Сергеевна, — и замер».

Учительница ходит по классу, заглядывает в ребячьи тетрадки и медленно, с ударениями диктует. На учительском столе, в баночке из-под майонеза, букетик подснежников. В ушах учительницы подрагивают крупные, вишневого цвета клипсы. А вокруг скрипят перья да сопят носы.

Откуда у Светланы Сергеевны букетик в баночке с водой, догадывается весь класс. Это или грозный завуч потихонечку принёс, или шеф дядя Андрюша. Но если — дядя Андрюша, то он, конечно, не потихонечку. Дядя Андрюша не то что Иван Грозный.

— «Посмотрел охотник в сторону, — диктует в тишине Светлана Сергеевна, — и замер».

Витя Корнев скосил глаза и посмотрел в сторону. В тетрадку к Феде Прохорову. У Феди «всторону» было написано вместе. Витя взял и написал «всторону», как у Феди. Хотя ему вообще-то показалось, что «в сторону» лучше написать отдельно.

Сзади Вити раздалось шипение, и его ткнули чем-то острым в спину.

— Охотник как: «о» или «а»? — прошипело у Вити сзади.

— Агафонова! — строго произнесла Светлана Сергеевна. — Что это ещё такое! Думай, пожалуйста, собственной головой, Агафонова.

Ух, тяжело на четвёртом уроке, весной, да ещё в субботу писать диктовку. Ошибок, наверное! И ведь почему? Только потому, что Ивану Грозному вдруг возненавиделась жевательная резинка. И теперь выходит, будто её делают специально для того, чтобы выплёвывать. Жевать её, видите ли, в школе неприлично. А выплёвывать её в школе, да ещё прямо на уроке, вполне прилично.

Вполне понятно, что, если бы не Иван Грозный, Светлана Сергеевна никогда бы ничего такого и не сказала ребятам. Всё из-за него! И диктовку бы Светлана Сергеевна спокойненько провела на втором уроке. Она сама недавно закончила институт и была не прочь пожевать резинку. Это же по лицу видно, что не прочь. А из-за Ивана Грозного вон что вышло.

Глава четвёртая Вопросы по методике

— «Посмотрел охотник в сторону, — медленно диктует Светлана Сергеевна, — и замер». Написали? Точка. Пишем дальше. Внимательно пишем. «Охотник увидел на лужайке…»

Кого охотник увидел на лужайке, Светлана Сергеевна продиктовать не успела. Дверь неожиданно распахнулась — и в класс вошёл грозный завуч Иван Игоревич.

Класс встал.

— У вас, Светлана Сергеевна, диктовка? — удивился завуч. — Почему на последнем уроке диктовка? Или что-нибудь случилось? Впрочем, ладно, разберёмся после. Меня, Светлана Сергеевна, вызывают в гороно. Боялся, вернувшись, уже не застать вас. Я вот тут набросал вопросы по методике. Прошу вас основательно их продумать и не подвести меня. И пожалуйста, никаких объективных причин.

На учительский стол твёрдо легла маленькая синяя бумажка. Сверху завуч быстро прикрыл её классным журналом. Весь класс стоял. И большинство ребят успели заметить, что бумажка была совсем маленькая и синяя. Разве на таких бумажках пишут вопросы по методике?

— Но ведь, Иван Игоревич, я… — совсем не по-учительски пробормотала Светлана Сергеевна. — Ведь мы…

Она растерянно посмотрела на застывший класс. Щёки у Светланы полыхали красным цветом. И уши тоже. Даже клипсы-вишенки в ушах будто сделались ярче.