Чуть-чуть считается

Оказывается, Люба тоже немного разбиралась в технике: даже знала, что в подшипнике бывают шарики.

— Ясно, повыкатились, — со всей серьёзностью подтвердил Витя, не подозревая подвоха.

— То-то я смотрю… пхи-и, — весело фыркнула Люба, — у тебя, Корнев, шариков в голове не хватает. Пхи-и!

Она смеялась, словно чихала. Тоненьким голоском.

Витя обиделся. Он сдвинул брови, как всё равно Иван Грозный, и сказал:

— Жаль, мне сейчас некогда. А то бы ты у меня, Агафончик, прямо живенько получила.

— Да ну? — снова пхикнула Люба. — Неужели прямо живенько? А мне больше нравится не прямо, а криво. — И без всякого перехода она тут же выпалила: — А правда, мальчики, дяденька Андрюшенька лучше, чем Иван Грозный? Правда, лучше?

У Любы Агафоновой была странная привычка — спрашивать про то, что всем ясно и без её вопросов. Ведь отлично знала, как Витя с Федей относились к дяде Андрюше и как — к Ивану Грозному. Знала и всё равно спрашивала.

— Нет, правда, дяденька Андрюшенька лучше? — не унималась она. — Правда? И Иван Грозный Светлане вовсе не вопросы по методике принёс, а билеты на москвичей. Правда?

— А у тебя, Агафончик, две дырки в носу! Правда? — крикнул Витя и, волоча за собой тяжёлый портфель, выскочил в коридор.

Вниз по лестнице Витя скатился в одно мгновение. Тра-та-та! Скорее домой! Он протарахтел по лестнице с такой космической скоростью, что чуть не сшиб на площадке шестиклассника Васю Пчёлкина. Нагрузившийся чужими значками и марками, шестиклассник Вася Пчёлкин беседовал на лестнице с какой-то девочкой.

— Ну, мелочь пузатая! — возмутился Вася. — Как двину сейчас в лоб по затылку, так и ухи отвалятся!

В лоб по затылку? Во даёт! На бегу Витя даже и не успел сообразить, что на такое можно ответить. Да и где тут было соображать, когда Витя ужаснейшим образом торопился.

Глава шестая Два лишних билетика

В вестибюле раздевалки было уже почти пустынно. Обычная сразу после звонка сутолока схлынула. Через распахнутые двери с улицы несло тёплыми запахами весны, И от этих солнечных запахов вестибюль с его цементным полом казался особенно холодным и неуютным.

А как раз напротив двери, там, где ещё утром висело расписание уроков, стучал молотком дядя Андрюша. Он приколачивал к стене вместо расписания уроков какую-то большую, раскрашенную под мрамор доску с красиво написанными на ней фамилиями.

Что такое дядя Андрюша приколачивает к стене, Витя на бегу не разобрал. Пришлось затормозить и подойти ближе. Тут скатились с лестницы и Агафончик с Федей Прохоровым. Застыли рядом.

На большой доске золотом были выведены фамилии и инициалы. А сверху — надпись: «Они учились в нашей школе и отдали свою жизнь за победу в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.». И фамилии, фамилии… Очень много фамилий.

— Да-а, — вздохнул дядя Андрюша. — И ещё не всех разыскали. Нужно — всех. Чтобы им школьники каждый день салют отдавали. И чтобы почётный караул по праздникам. Теперь вот ещё первых пионеров разыщем. Поможете?

Люба Агафонова толкнула локтем Федю Прохорова и подняла руку в пионерском салюте. Федя не сразу сообразил, что к чему. До него иногда доходило туго. Он поднял руку ко лбу уже после Вити.

— Правильно, ребята, — сказал дядя Андрюша. — Молодцы.

Он тоже поднял ко лбу ладонь.

Постояли молча. Вчетвером.

И Вите, раз такое дело, было теперь неудобно взять и просто так вдруг сразу удрать домой. Как тут удерёшь? Дядя Андрюша уже и руку опустил, а Витя всё стоял. Хотя внутри Витю колотила нетерпеливая дрожь и мысленно он во всю прыть мчался к своему дому в гору.

— Что так долго урок-то? — улыбнулся дядя Андрюша.

— Диктовку писали, — сказала Люба. — И Светлана Сергеевна обиделась на нас. Особенно — на меня.

— За что? — спросил дядя Андрюша.

Может, он вовсе и не улыбался. Но всё равно казалось, словно он постоянно улыбается. Такое у него было лицо — широкое и доброе, улыбчатое.

Вите бы давным-давно сидеть вместо папы у «москвича», но он почему-то всё стоял и смотрел на красиво раскрашенную под мрамор доску.

— А у Вити Корнева, — неожиданно выпалила Люба, — неприятность получилась. У него, понимаете, подшипник полетел. Ну, значит, сломался. У него с папой «москвич» — и совершенно полетел подшипник. Просто беда. Где его достанешь, подшипник. А из их подшипника все шарики разлетелись.

— Агафончик, — насупился Витя, — ты всё-таки получишь сегодня. Прямо сама выпрашиваешь. Какое тебе дело до нашего «москвича»?

— Ой! — радостно воскликнула Люба. — Во интересно! У Корневых «москвич» — и концерт москвичей сегодня. Пхи-и! Правда, интересно? Нет, правда? А к нам ещё на диктовку Иван Игоревич заходил и принёс Светлане Сергеевне…

Тут Федя сердито ткнул Любу под бок локтем. В ответ Люба тоже как следует ткнула Федю и со знанием дела закончила:

— … вопросы по методике.

— Что — вопросы по методике? — не понял дядя Андрюша.