Чуть-чуть считается

Однако на вокзале, где люди по сто раз целуются и говорят разные пустые слова, вопросы, по всей вероятности, нужно задавать тоже лишь пустые. Всякие там «Как доехали?», «Как себя чувствуете?»

— Как доехали? — спрашивала мама, когда шли на привокзальную площадь к машинам. — Как себя чувствуете? Соседи в купе были хорошие? Вагон-ресторан работал?

Встречать деда Колю с бабушкой приехали на двух машинах: папа на своем «москвиче» и дядя Сеня — на «жигулях». Мама боялась, что у деда окажется слишком много вещей. Ведь не в отпуск же они ехали, насовсем. Поэтому дядя Сеня и вызвался приехать на своей машине, чтобы помочь.

С перрона шли кучкой. Шумно говорили. Дед заметно прихрамывал и опирался на палку. Чувствовалось, что к палке он ещё не привык и она его раздражает.

И вдруг на привокзальной площади дед стремительно бросился вперёд и перебежал дорогу перед самым автобусом.

— Ну и что? — через несколько секунд оправдывался он перед бабушкой. — Да что я в конце концов совершил такого преступного?

Бабушка ничего ему не сказала. Ни словечка! А он всё равно оправдывался. Это ему бабушка молчком передала что-то своё, осуждающее. И еще добавила кое-что на словах.

— Нет, ничего, — тихо добавила бабушка. — Я просто хотела тебе напомнить, что ты порой немного забываешься.

— Ага! — обрадовался дед. — Только не порой. Я, Маняша, всё время пытаюсь забыть про свои годы и про свой проклятый радикулит!

Жестокий радикулит дед заработал во время войны, когда упал в холодное Баренцево море. Он шёл в атаку на фашистский транспорт. По дедовому самолёту стреляли все огневые точки и с транспорта, и с кораблей охранения. По курсу перед самолётом била тяжёлая артиллерия, вздымая высоченные столбы воды. И дедов самолёт задел крылом один из таких столбов.

Ой-ей-ей, сколько лет назад дед упал в море! Тогда дед был моложе даже, чем сегодня Витин папа. А отозвалось деду только сейчас. Хорошо ещё, чудом спасли, не погиб. Папа всегда говорит, что деда спасли прямо чудом.

— Деда, — спросил Витя, — а можно утонуть чуть-чуть?

— Что? — не понял дед.

— Ну… погибнуть чуть-чуть. Не совсем погибнуть, а чуть-чуть. У меня, понимаешь, один друг был, так он думал, что чуть-чуть можно всё. Что если чуть-чуть, то это не считается.

— Во, теники-веники! — удивился дед. — Как это — чуть-чуть? Ты чего мне с ходу-то голову задуриваешь? Дай хоть немного очухаться с дороги.

— Я тебе не задуриваю, — сказал Витя. — Просто, деда, это чрезвычайно важно и серьёзно. Ты даже себе не представляешь, как это серьёзно.

— Серьёзно? — качнул головой дед. — Если так, то это другое дело. Что ж, я с тобой согласен: каждое чуть-чуть очень даже считается. И чуть-чуть погибнуть нельзя. Как и, предположим, в плен чуть-чуть сдаться нельзя, бой чуть-чуть проиграть нельзя. Да и мало чего ещё!

— Деда! — обрадовался Витя.

— Ай!

— А ты как демобилизовался, по болезни или по старости? Правда, что у вас просто так принято говорить «по болезни»? А на самом деле — по старости.

— Витьк! — с напускным возмущением воскликнул дед. — А тебе, паршивец, не кажется, что ты задал чуть-чуть бестактный вопрос?

— С ним, внучек, — улыбнулась бабушка, — нельзя затрагивать эту тему. Он сразу кусаться начинает.

— А вот и клевета! — сказал дед. — А вот и чистой воды интриги! Где ты, Маняш, видела, чтобы я кого-нибудь укусил? Где? Ни разу я никого и не укусил. Хотя кое-кого, ты сама знаешь, и следовало.

Роста дед Коля был небольшого. И ещё он был худощавый. Поэтому Вите даже казалось, что дед походит на великого русского полководца генералиссимуса Александра Васильевича Суворова. Только на тёмно-синем дедовом кителе поблёскивали погоны не генералиссимуса, а полковника, с тремя большими звёздами и двумя голубыми просветами. На кителе справа — четыре ряда орденских планок. Слева — золотая птичка со скрещёнными за щитом мечами. И в щите цифра «I», что означает: лётчик первого класса. А в авиации первый класс — это не то, что первый класс в школе. В авиации первый класс — это высший класс! Если не считать лётчика-снайпера.

— Так по болезни, Витьк, спрашиваешь, или по старости? — сказал дед. — Ну и вопросики у тебя, теники-веники! Так вот. Во-первых, я, Витьк, не демобилизовался, а вышел в отставку. Во-вторых, я здоров как бык. Потому что радикулит — это не болезнь, а нечто вроде насморка, от которого ещё никто не помер.

— Выходит, по старости? — радостно уточнил Витя. — Выходит, ты вовсе и не болен? Да? И когда у тебя пройдёт спина, мы с тобой поедем на рыбалку? Да?

— Давай, Витьк, договоримся с тобой так: я вышел в отставку по возрасту. Не по старости, а по возрасту, — подмигнул дед. — Это звучит несколько приятнее. Понимаешь? Ну, а на рыбалку мы с тобой непременно съездим. Времени у меня теперь будет навалом, так что рыба в Волге пусть трепещет и заранее удирает подальше от наших берегов.