Чуть-чуть считается

А Витя вдруг отчётливо понял, что теперь всё пропало, что теперь никакой квартиры деду с бабушкой не видать. И всё из-за него, из-за Вити. Ведь после той стычки на углу Дегтярного переулка Люба вот уже три дня как вообще не замечает Витю. Она гордая. Но Витя тоже гордый. Витя на другой день после ссоры принципиально пересел от Феди. А они, Люба с Федей, после уроков, назло Вите, отправились домой вместе. И с тех пор так и ходят. И наверняка вдвоём, без Вити, играют в Фединой каморке в солдатиков. Люба стреляет из Витиной пушки. Красным карандашом. Они крутят у телефона ручку и командуют войсками. А ругаться они, разумеется, не ругаются. Потому что Федя всегда и во всём Любе уступает. И сам не понимает, что ей нельзя уступать, что от этого она становится ещё хуже. Ведь она наверняка уже давным-давно нажаловалась своему папе на Витю. И теперь вместо личных контактов получатся одни теники-веники.

— Мам, — сказал Витя, — а верно, что эту квартиру нам дал Агафонов?

— Какую? — холодно спросила мама, зачем-то посмотрев на дядю Сеню.

— Да эту, — сказал Витя.

— Разумеется, Агафонов, — сказала мама. — Без его подписи не действителен ни один ордер на квартиру.

— Погоди, погоди! — встрепенулся дед. — Подпись на ордере — это одно. А то, о чём спрашивает Витька, совсем другое. Тебе не кажется, что он кое-что учуял абсолютно точно?

— Коля! — сказала бабушка.

Она сказала только «Коля». Остальное было передано без слов. И передано, по всей видимости, довольно настойчиво. Потому что дед закричал:

— Да брось ты, мать! — И обратился к Витиной маме: — Галка, ты уж меня прости, но Витькин вопрос, по-моему, мало-мальски со взрывчаткой. А? Как ты вообще относишься к чуть-чуть?

— К чему? — не поняла мама.

— Да Витька вон мне всё по дороге втолковывал. Они ведь, шкеты, ещё подчас под стол пешком ходят, а уже кое в чём мудрее нас. Мне кажется, Галина, ты с Агафоновым чуть-чуть перебрала. Не надо мне помогать с квартирой, прошу тебя. Честное слово, не надо. Не обижай ты меня, пожалуйста. Мне ведь квартиру не Агафоновы должны дать, а государство.

В комнате сделалось тихо и как-то неуютно.

Тишину нарушила мама. Она сказала:

— Вы меня, папа, не совсем правильно поняли. Все знают, что вам положена квартира вне очереди. И вам её, разумеется, дадут. И разумеется, даст не Агафонов, а государство. Но ордер-то на квартиру подписывает всё-таки Агафонов, а не государство. Поэтому личные контакты с нужным человеком, уверяю вас, никогда никому не помешают.

Дед хотел что-то возразить маме, но бабушка ему не позволила. Хотя дед, судя по его виду, очень даже хотел возразить.

Только ведь дед всю жизнь прослужил в армии и, конечно, лучше разбирался там в порядках, чем здесь. А здесь наверняка лучше разбиралась мама. Потому что ордер на квартиру, ясное дело, подписывает не государство, а Любин папа. Тот самый папа, дочку которого Витя стукнул по голове портфелем. Стукнул и, естественно, сразу утратил с ней личные контакты.

Вот о чём сидел и думал Витя. И ещё он тоскливо думал о том, что теперь, хочешь не хочешь, а нужно срочно мириться с Любой.

И Витя принял такое решение: завтра же утром совершенно случайно выскочить вместе с Любой из парадной. Выскочить и сказать: «Извини меня, пожалуйста, Люба. Я больше не буду стукать тебя по голове портфелем. Честное слово, не буду».

Часть вторая Поэтом можешь ты не быть

Глава первая Про торты и лимонады

Проснувшись на другой день утром, Витя сразу вспомнил о своём решении помириться с Любой.

Завтраком Витю накормила на кухне бабушка. Мама ещё спала. Остатки вчерашнего салата и торта показались Вите вкуснее, чем вчера. Бабушка повязала Вите отглаженный пионерский галстук и причесала волосы.

— Вот и славно, — сказала она.

— Я побежал, ба! — крикнул Витя. — Мне сегодня прямо совершенно некогда! Мне сегодня нужно пораньше в школу!

Притянутая тугой пружиной дверь на нижней площадке открывалась с трудом. Витя подналёг на дверь плечом и вылетел на улицу. Концы пионерского галстука развевались у Вити на груди, как язычки весёлого пламени.

Над Вознесеньем голубело по-утреннему свежее небо. Клумба между домами полыхала красным цветом. Это распускались ранние тюльпаны. Политая из дворничьего шланга земля была чёрной. Чистый асфальт дорожек отблескивал мокрым глянцем. А с края клумбы торчала дощечка с надписью: «По газонам не ходить!»

Поискав глазами, где лучше спрятаться, Витя побежал к соседнему дому и притаился там за углом.

Ждать Вите пришлось недолго. Вскоре из парадного появилась и Люба с портфелем.

— А, это ты, Агафончик, — небрежно и в точном соответствии с задуманным планом сказал Витя, выходя из-за угла. — Ты что, Люба, в школу идёшь? И я вот тоже — в школу.

Неожиданное появление Вити и его слова не вызвали у Любы ни возмущения, ни протеста. Люба лишь пхикнула и спокойно, будто несколько дней назад ничего и не произошло, позволила Вите идти рядом с собой. По крайней мере, не прогнала.