Чуть позже зажглись фонари

Юлька, которая раньше так любила вечерние разговоры со мной по телефону, погрузилась, как сом, на самое дно своей семейной жизни – и там дремала, округляясь, сонно улыбаясь, вполне счастливая. Теперь я как подруга не вызывала у нее желания теплой, почти симбиотической связи предвечерних часов, наоборот, она подсознательно отторгала меня, как отторгает здоровая клетка – больную, ведь Юлька была счастлива в своем семейном водоеме, а я в своем – несчастна, а несчастье – та же болезнь, и Юлька опасалась заразиться. Потому и свои сны мне стало рассказывать некому. Арина была неспособна ничего слышать, лежала или свесив голову с кровати, или отвернувшись к стене, на вопросы она отвечала, но односложно – «да» или «нет», лишь иногда произносила тихо «спасибо», и ко всему прочему в квартире стало пахнуть тяжелым потом больного человека: хронический нефрит был когда-то у меня, и Аришка тоже его наследственно прихватила, выбегая на школьных переменах зимой на улицу раздетой; теперь ее нефрит заалел пышным цветком, захватывая уже не только почки, но и все, что с ними соотносилось. Лечиться в больнице Ариша по-прежнему отказывалась. Все купленные лекарства я складывала рядом с ее кроватью, но вскоре находила их заброшенными в какой-нибудь угол комнаты. Это обнадеживало: если у девушки хватает сил забросить так далеко упаковку с таблетками, значит, она выздоровеет. Так успокаивала себя я. Встреченные на улице знакомые спрашивали, не больна ли я сама: я стала ужасно выглядеть – пришлось мешки под глазами, в которых таилась моя боль, скрывать под очками. Но самое тяжелое нас ждало впереди.

* * *

Инна Борисовна принадлежала к тому типу людей, которые, войдя в буржуазный слой общества, начинают жить по соответствующим их новому статусу социальным шаблонам. Ежегодное полное платное (желательно очень дорогое) медицинское обследование и дорогое медицинское страхование входит в джентльменский буржуазный набор как нечто обязательное. Димон очень уважал Инну Борисовну, ведь одно время она была коммерческим директором огромной ярмарки, и, когда она стала жаловаться, что предприятие, которым она владела совместно с Димоном, не дает денег, оборот падает, скоро придется влезать в долги, и предложила Димону за какие-то гроши переоформить учредительство на ее тридцатилетнюю дочь, глупый Димон согласился и передал Инне Борисовне свою половину без моего супружеского согласия, то есть нарушив закон. Зачем мне убыточный бизнес, кричал он, чтобы потом за Инку долги платить? Они с дочерью – несчастные, одинокие, безобразные, как жабы, тетки, кто их, окромя меня, полюбит?! Хоть какие-то копейки у них теперь будут!

Как вы, наверное, догадались, вскоре после переоформления бизнес, который Инна Борисовна намеренно опустила, быстро вырос и предприимчивые мать и дочь стали расцветать и процветать, купили еще одну квартиру, сменили машины на новые, на их взгляд более крутые, и Димон, от которого расцвет предприятия Инны Борисовны, конечно, не укрылся, чтобы не страдать от зависти и не посчитать себя лохом и полным идиотом, объяснил причину успеха бывшей компаньонки собственной благородной помощью. Вот, говорил он, сделал я бабе фактически бескорыстно доброе дело – она ведь на мои деньги начала бизнес, помог ей, и, считай, просто так, а теперь и все предприятие ей отдал и не жалею: ее отец с моим дружил, я чту память стариков, а сама Инка в меня еще в детстве была влюблена, а я таких страшных любить никогда не мог, а это дурно – любить надо за душу, Галка моя была сучка, но прелесть как хороша, Борисовна небось радовалась, что она померла, ведь ревновала с юности, так пусть хоть бизнес ее утешит, она и сейчас меня любит, кого ей еще любить?! Инка – умная баба, а счастья у нее личного нет. Может, я в том и виноват…

И когда «умная Инка» предложила Димону срочно обследоваться, причем в самой дорогой клинике, где работали ее, Инны Борисовны, друзья, которые за то, что она поставляла им буржуазных клиентов, лично ее обследовали и подлечивали бесплатно, Димон согласился. Мне о том, что ложится в клинику, сообщил эсэмэской. А через два дня я получила от него сообщение по электронной почте: