Чуть позже зажглись фонари

– Предположим, она дочь жены Анатолия, – заговорил Юрий. – Тогда, если бы она от них не пряталась, им бы пришлось Димону признаться в родстве, а так, когда он женится, получится как в старом анекдоте про браконьера и егеря. Егерь сурово спрашивает, что браконьер несет на плече, а тот, скосив глаза, вскрикивает: «Ой, кто это?!»

– Весьма убедительно, конечно. Однако есть одно но, – сказала я. – Анатолий косвенно подсказывает Димону, что тому нужно отказаться от собственности и все отдать жене. Но ведь пока жена – я?

– Пока! – произнесли Юрий и Юлька одновременно.

Будут вместе всегда, подумала я, до конца.

* * *

И вдруг Димон исчез. Телефон его был или вне досягаемости, или мой звонок срывался – длинные гудки переходили в короткие, эсэмэски оставались непрочитанными, не отвечал он и на сообщения по электронной почте.

Как часто случается в феврале, начались метели, и пришедший в субботний день посмотреть на Аришку врач, войдя в двери квартиры, сбросил с себя целый сноп снега. В окно Аришкиной комнаты видна была стена соседнего дома – старого, но добротного, летом темно-серого под гирляндами вьющейся по нему зелени, а сейчас словно утыканного огромными клочками ваты. В здании располагалось учреждение, в субботу оно пустовало.

– Так и лежишь все время отвернувшись? – присев на стул рядом с тахтой, спросил Арину врач.

– Да, – ответила она очень тихо, но к нему не повернулась.

– Почему?

– Мне все равно, на какую стену смотреть.

– А если я хочу тебя прослушать?

– Нет, – сказала она чуть громче.

Больше он не смог добиться от нее ни одного слова.

Мы вышли с ним в кухню. Среднего роста, лет пятидесяти пяти, очень спокойный, он производил впечатление вдумчивого человека.

– Депрессия у вашей дочери, ее бы подлечить.

– Она выбрасывает таблетки.

– Ну, некоторая истеричность в ней присутствует, – он снял очки и потер правой рукой глаза, – это тонкое замечание про стены.

– Она просто очень чувствительная.

– А в больницу, конечно, отказывается?

– Конечно. Да и мне ее жалко туда отправлять.

– Тогда подождем… Молодой организм, куда денется, жизнь возьмет свое… Главное, чтобы не было никаких стрессов – покой, поддерживающее питание, эмоциональное тепло.

Поддерживающее питание, повторяла я про себя, когда врач ушел и я взялась за этюдник, а денег нет, мы жили все годы небогато, но и не бедствовали, наше маленькое предприятие, в которое сама вложила на этапе его становления все свои силы, даже в ущерб живописи, все-таки нас кормило, но второй месяц бухгалтерия мне ничего не посылает, а деньги отложенные – все у Димона… Ты же непрактичная, говорил он, а я могу скопить и Аришку обеспечу к свадьбе.

В одном художественном салоне купили мой натюрморт (продавец сказал, что приобрел смуглый иностранец), но ведь цена была мала и на эти деньги я живу уже четыре недели… Они кончаются.

Я оделась и пошла побродить по нашему району: особых архитектурных шедевров он не содержит, но летом зеленые, а сейчас заснеженные бульвары, белая церковь XIX века, купол которой видно издалека, множество ярких, разноцветных детских площадок – все это нравится мне и смиряет с тем, что моя любимая Соборная площадь неблизко. Метель, ненадолго утихнув, расплясалась вновь, точно Василиса из сказки, разбрасывая из длинных белых рукавов белых лебедей. И район потому казался сейчас не современным многоэтажным, вполне усредненным, – дома просто скрылись в метели, – а удивительно прекрасным, воплощением сказочной красоты мира. И по снежной дорожке этой сказки мне было бы так легко и радостно идти, если бы сердце мое не помнило, что на дне снежного колодца лежит моя дочь…

* * *

Когда в 1997 году, через год после рождения Аришки, Димон прошел полное медицинское обследование, во время которого и определилось, что его мужские стрелки уже малоактивны и в цель вряд ли смогут попасть, у него вдруг обнаружилось экзотическое наследственное заболевание, передающееся по мужской линии. У Димона оно было в стертой форме и ничем не проявляло себя, кроме опухолевой активности, вследствие чего он сам называл себя «шишковитым»: действительно, под кожей рук и спины у него выступали округлые небольшие шишки, рентген тогда показал, что есть они и внутри его организма, например вдоль позвоночника, и, когда одна из шишек смещается, Димон мучается радикулитными болями, потом шишка встает на место – и боли проходят. Все это не так опасно, объяснил старый врач, верный друг моей бабушки и всей нашей семьи Аркадий Самуилович Ришец, жаль, что его уже нет, он бы помог Аришке, я уверена, организм к этим опухолевидным наростам приспособился, перерождения их в злокачественные фактически никогда не происходит, так что не волнуйтесь. И Димон про свою экзотическую болезнь, которая на нем и кончилась, поскольку он не сумел ее никому передать, забыл. Забыла и я.