Чувства навыворот

— Что это? — нахмурилась она, машинально раскрывая бумагу онемевшими пальцами. А когда внутрь заглянула, воздух и вовсе закончился в легких. Пришлось до крови прикусить щеку изнутри, дабы не заорать во всю глотку от обиды и унижения. Там лежали деньги. Много. Целая пачка. И все в евро.

— О, милая! — трелью соловья звучал ехидный голосок Васелины Анатольевны. — Это его способ сказать тебе, что в твоих услугах он более… не нуждается!

— Услугах? — переспросила изумленно. — В каких еще услугах?

— В интимных!

— ЧЕГО? — сама того не замечая, Ира повысила голос. — Он совсем охренел, что ли? Я сейчас ему эти деньги знаете, куда засуну? Извлекать задолбается! Я вам не потаскуха, ясно?!

— Да? Странно! Как по мне, очень даже профессиональная!

Щеки запылали огнем, словно женщина ее наотмашь ударила.

Синицына в долгу не осталась.

— Ну, Вам-то, конечно, виднее! — сладко пропела она в ответ. — Опыт!

— Ах, ты дрянь! — угрожающе зашипела Васелина Анатольевна. — Дрянь!

Возможно, защитная реакция сработала. А возможно, ум за разум зашел.

Но не дожидаясь нападения, Ирина гневно швырнула увесистый конверт с деньгами их законной владелице со словами:

— Подавитесь своими деньгами! И передайте своему сыну…

Внезапно она замолчала, осознав одну очень важную вещь.

От облегчения девушка громко расхохоталась:

— Нет! Это не его слова. Он никогда в жизни не сказал бы мне ничего подобного!

— Не обманывай себя!

— Они Ваши! И только Ваши! Слава ничего мне не передавал!

— Плевать! — высокомерно фыркнула оппонентка. — Все равно своего сына я тебе не отдам! Смирись. Вместе вы не будете никогда! Он женится на той, на кого я пальчиком укажу!

— Так ведь можно и всех пальцев лишиться, Васелина Анатольевна!

Шокированный вздох:

— Ты мне… угрожаешь, сопля зеленая?

— Нет! Но принимать Вам решение за нас, я тоже не позволю! — адреналин, бушующий в крови страшными дозами, пеленой заволакивал сознание. — Так уж вышло, что я люблю Вашего сына. И Ваш сын меня любит! Своей малышкой называет! Защищает. Никого ко мне не подпускает. Ревнует. Потерять боится. Знаете, почему?

— Заткнись! Закрой свой рот!

— Потому что я — его девочка! Его игрушка. Его самая безумная зависимость. Жажда. Я — его наркотик. И… мать его будущего ребенка!

Ужас, промелькнувший в одичавшем взгляде женщины, заставил Ирину замолчать и напряженно попятиться. Там не было и намека на человечность.

— Повтори-ка?

Храбрясь из последних сил, Синицына уверенно расправила плечи.

— Вы не ослышались! Я беременна от Вашего сы…

Договорить она не успела. Раздался страшный рев.

А следом хлопок, после которого нещадно зажгло щеку.

«Она… ударила меня? Эта сука меня правда… ударила?»

Состояние аффекта накрыло ее мощнейшей лавиной.

Стиснув ладони в кулаки, Ирина ринулась на обидчицу, с большим трудом соображая, что собирается драться с матерью своего парня.

С бабушкой своего будущего ребенка.

Но грандиозной вендетте не суждено было случиться. Выбежавшие на помощь охранники обездвижили ее еще до того, как она успела нанести удар.

— Мерзавка! — Васелину Анатольевну буквально трясло от ярости. Приблизившись вплотную, женщина больно стиснула подбородок Ирины большим и указательным пальцем, вынуждая смотреть строго ей в глаза. — Решила старым, как мир, способом сына моего охомутать? Не выйдет! Твой выбл*док никому здесь не нужен! Завтра же пойдешь и выскоблишь из себя все, что связывает тебя со Славиком! Ты меня поняла? Поняла?

Немея от страха, ибо два здоровенных амбала крепко удерживали ее с обеих сторон, она все же отрицательно покачала головой, испепеляя мамашу Красницкого не менее разъяренным взглядом.

— Он нужен мне! И своему отцу!

— Значит, придется объяснить доходчивее!

Отстранившись, Васелина Анатольевна подала какой-то знак своим подчиненным, и тотчас же на рот Ирины легла крупная мужская ладонь. Вскоре стало ясно, для чего. Чтобы не кричала. Ведь оба охранника принялись довольно откровенно и недвусмысленно прикасаться к ней. Лапать, одним словом.

— Нет! — завизжала Синицына, протестуя. Но из-за импровизированного кляпа получались лишь едва слышные приглушенные звуки. Она брыкалась и сопротивлялась из последних сил, точно дикая кошка. Да только куда ей против двух здоровенных шкафов. Во рту стало горько от подступившей желчи. Примитивный ужас отравлял разум. Пребывая в полном отчаянии, Ирина прослезилась, чувствуя себя абсолютно жалкой и беспомощной. Зато Васелина Анатольевна сияла, точно бриллиант на солнце. Довольная произведенным эффектом, женщина подняла руку, требуя прекратить эту своеобразную пытку.

— Одно мое слово, — прошептала она, склоняясь к ее уху, — и Володя с Ильей отведут тебя вон в тот лесочек и отымеют там, как последнюю суку! Ты этого добиваешься?

— Нет! Не надо! Не трогайте меня… пожалуйста!

— Точно готова меня выслушать?

— Да! Готова! Готова!