Чувствуй

Сегодня смена не «моего» баристы. Не то чтобы мне сильно хотелось его увидеть, но по пути в кофейню я представляла, как мы перекинемся парой слов, как он улыбнется и предложит мне ещё одну чашку кофе «за счёт заведения». Возможно, я рассказала бы ему о концерте. «Сходи, развейся. По моим наблюдениям ты только учишься и пьёшь кофе», – он ответил бы что-то из этой серии. Говорить с ним о моих страхах я бы не стала, но… А догадался бы он?

В помещение порывами влетает прохладный воздух. В нём отчётливый запах пыли и приближающегося дождя. За то время, что я сижу, уткнувшись в тетрадь, погода поменялась. Солнце оделось в стеганое одеяло из туч и. кажется, уснуло, приглушив своё сияние. Прозрачно голубое небо посерело, кое-где темнели сине-фиолетовые жилки.

– Так и знал, что ты здесь, – напротив садится Кирилл, встряхивает головой, как будто уже прошелся под дождём. – Давно сидишь?

– С часа.

– Два часа?

– Наверное… Я не знаю.

Он качает головой, наклоняет к себе мою кружку, заглядывает с преувеличенным интересом.

– Какая по счёту?

– Вторая.

– Ела что-нибудь? – но ответа не ждёт, пододвигает к себе пустую тарелочку. – Сейчас я приду.

Кирилл относит посуду, долго стоит в очереди у витрины. Блюдо дня – кофе с собой. Странно: было жарко и в кофейне не оставалось свободных мест, а тут собирается дождь и все торопятся домой. Не логичнее переждать здесь непогоду?

«А люди все шли, и шли, и шли. Они косились на него, как будто подозревали в чём-то. Он был спокоен. На самом деле никто ничего не знает, и не узнает никогда. Проговориться могла только она, но только не теперь.

И всё же сердце начинало биться быстрее, когда он ловил устремленные на него взгляды».

Тетрадь ускользает из-под ручки, едва я ставлю точку. Кирилл делает вид, что читает, но зрачки неподвижны. Через секунду возвращает мне, резюмируя: «Суховато». Улыбается, ставит передо мной тарелку с ватрушкой и чашкой чая. Сам он тут же принимается за свой кофе по-ирландски и шоколадное пирожное. За свои девятнадцать я не встречала парня, настолько любящего сладкое.

– Ешь.

– Хочешь, чтобы меня совсем разнесло?

– Ты не толстая.

– Это ты так считаешь.

– Нет, это просто правда, – Кирилл двигает тарелку ближе, прямо на тетрадку. – Ешь и дай мне почитать, что ты там насочиняла.

Теперь он внимательно читает текст, изредка хмурясь – пытается разобрать почерк. Я терпеливо жду, от волнения часто подношу к губам чашку, в которой остались только горькие чаинки на дне. Кирилл не будет критиковать, а спокойно посоветует и поделится мнением – я это знаю, поэтому он входит в тот узкий круг людей, которые видят рукописи до публикации в интернете. Все равно страшно.

– Напомни: это про того маньяка?

– Да.

– Из твоего текста получается, что в человеке можно разглядеть маньяка… ну хорошо, просто преступника, – Кирилл двигает тетрадь мне, я тут же прячу её в сумку. – Но разве можно по одному внешнему виду сказать что-то о человеке? Вот видишь, не знаешь. Потому что ты никогда в жизни не скажешь, кто, например, вон тот парень за угловым столиком. Или девушка, которая только что вышла. Она в очках, значит у неё плохое зрение. Или, может, она знает, что это ей идёт и носит их ради красивой картинки. Или она убила этой ночью безобидную старушку и теперь ей стыдно смотреть на этот мир.

Я не могу не улыбнуться, хотя тема разговора не самая позитивная. Кирилл прав, но сдаваться так просто я не собираюсь. Мы спорим, исправляем черновик. «Но ведь главная мысль в романе не эта», – заявляю я, исчерпав доказательства. Тогда Кирилл меня «добивает»: «Вот по таким деталям можно отличить профессионала от любителя». Мне возразить нечего.

– Домой? Как раз дождик пошёл.

– Почему «как раз»?

– У меня в рюкзаке совершено случайно оказался зонт, которого у тебя наверняка нет. Это повод проводить тебя и напроситься в гости.

– Может, в следующий раз? – улыбаюсь, показывая ему свой зонт – синий с деревянной ручкой.

– Значит, про концерт я тоже спрошу в следующий раз?

Киваю. Кирилл картинно вздыхает, обещает украсть мой зонтик. Мы расходимся в разные стороны, выйдя из кофейни.

***

Запах кофе почти не чувствуется, хотя рядом стоит пустая чашка и одна полная – с чаем, зелёным из пакетика. Остаётся внести финальные правки в рассказ, обратить внимание на детали. В чём-то Кирилл, наверное, прав.

– Может, закусишь что-нибудь? – раздаётся голос «моего» баристы над головой. Он стоит рядом, трёт руки матерчатой белой салфеткой – давно заметила эту привычку.

Темнота ночи ложится на город топленым маслом – неслышно и очень мягко. Заметить, как сумерки окутывают мир, не удается. Или я невнимательно следила, увлеченная делом.

– Садись, – предлагаю, окинув взглядом пустое помещение. – До закрытия есть ещё двадцать минут, да?

«Мой» бариста устраивается напротив, оценивающе оглядывает меня, чуть склонив голову набок. Возникает какое-то странно чувство, определение которому я дать не могу. По коже крадутся мурашки. Как будто я корова, которую оценивают на рынке.

– Что ты пишешь? – он недоуменно смотрит на веер раскрытых тетрадей и блокноты.